— Я не понимаю вашего веселья, прапорщик, — полковник встал. — Здесь штаб. Да, штаб одного из центров борьбы с большевизмом.
— Чем могу быть полезен вам, господин полковник?
— Не мне, не мне, прапорщик. Родине нашей. Измученной, исстрадавшейся Родине.
— То есть как?
— Вы, боевой офицер, спрашиваете меня об этом? Не ожидал. Неужели вам не ясно, как мы, военные, можем помочь России? — полковник сделал паузу, поднял руку. — Только мы, солдаты, спасём нашу Родину. Долг каждого офицера — взять в руки оружие.
— Я не понимаю, полковник, против кого я должен обнажить оружие?
— То есть как? Против большевиков, врагов всего цивилизованного человечества.
— Говоря о большевиках, вы, видимо, имеете в виду русский народ…
— Что за разговоры, прапорщик? Как вы смеете называть народом банду немецких шпионов, людей, изменивших государю, предавших союзников?
— Я хотел бы узнать, кто уполномочил вас говорить со мной.
— Я уполномочен главнокомандующим вооружённых сил юга России…
— А у вас что, в каждой части России есть армия?
— Молчать! — полковник шагнул к Аркадию. Шпоры его угрожающе лязгнули. — Вы не офицер, вы позорите доблестное русское офицерство, вы трус!
Аркадий почувствовал, как его кулаки налились. Ненависть комком поднялась к горлу.
— Слушай, паркетный шаркун, — он схватил полковника за китель, — ты сам воевал когда-нибудь? А? Воевал? Штабная сволочь! А армия твоя — сброд. Вас же раздавят как мух. Понял? А я не трус. Я просто по другую сторону баррикады. Понял?
Он толкнул полковника. Толкнул, не рассчитав сил, и тот, сбив по дороге стул, с грохотом отлетел в угол и распластался на полу.
Аркадий выскочил в коридор. Сорвал шляпу, схватил трость. Он успокоился только на улице. Какая сволочь! Вербует людей! Против кого хочет воевать этот полковник? Против ребят-деповцев из Смоленска, против Ильина, против доброго старосты, грузчиков с Рачевки… Какая сволочь! Нет, хватит, бокса, Парижа! Деньги есть, пора пробираться домой…
* * *
Два разговора, происшедших приблизительно в одно и то же время.
Первый в кафе «Ротонда».
— Ты, пойми, Гастон, я больше не могу. Мне нужно домой.
— Ты чудак, Аркадий. Домой через фронт? Каким образом?
— Безразлично. Только домой.
— Хорошо, малыш, у меня есть друг в префектуре, он постарается достать тебе пропуск до Эстонии.
Второй — по телефону.
— Алло!
— Он в «Ротонде».
— Один?
— Нет, с ним ещё кто-то.
— Подождите, пусть останется один.
— Слушаюсь.
— Только чтобы всё было чисто.
— Не извольте беспокоиться, господин полковник.
— С богом.
* * *
— Значит, до завтра, Гастон, — Аркадий пожал руку тренеру и зашагал в сторону улицы Мари. Он ходил, как истый парижанин, проходными дворами, экономя время. И сейчас он свернул на улицу Гранд Бательер, оттуда через лабиринты Центрального рынка к себе на Монмартр. Около Пассажа его встретили двое. Они стояли, загородив улицу. Аркадий оглянулся: сзади подбегали ещё двое. Теперь он стоял окружённый со всех сторон.