У Георгия Яковлевича семья была большая — сын, гимназист Аркаша, и три дочки.
Принцип в доме был такой: любой труд, если он честный, достоин уважения.
Сам Георгий Яковлевич, после того как лишился чиновничьего звания, окончил ветеринарное училище, стал фельдшером. Он надолго уезжал в уезды. Аркаша учился в первой Смоленской гимназии, учился хорошо; он знал, что только первые ученики из бедных освобождены от платы за учение.
Утром, наскоро выпив чай с булкой, он через весь город бежал в гимназию. Любил ли он учиться? Трудно сказать. Мучительно почти пять часов сидеть в классе, кисло пахнущем чернилами. Мучительно и скучно повторять никому не нужные глаголы мёртвых языков, когда за окном шумит смоленский парк, чуть дальше — Днепр, плоты, на горе развалины крепости короля Сигизмунда. Как он любил эту крепость! Каменные ступени, казалось, хранили ещё следы беспечных польских гусар. Здесь, в этих тёмных переходах, жестоко рубились они. Спускаться в подвал было опасно. Туда вела истлевшая от старости деревянная лестница. Но именно там, в подвале, и было самое главное, было нечто оставшееся от тех далёких времён. Он всё же решился. Взял свечу и старый кондукторский фонарь. Пошёл один. Специально. Чтобы побороть страх, тисками сжимавший его сердце.
В сторожевой башне, глухой и мрачной, куда пробивалась лишь узкая полоска света сквозь бойницы, Аркаша зажёг фонарь. На грубоотёсанных камнях заплясали причудливые тени, и сами камни ожили, они менялись, изъеденные веками, они уже стали лицами с глазами, морщинами. Они смотрели на мальчика вековой мудростью, памятью столетий.
Аркаша сделал шаг, другой, подошёл к люку. Квадратный проём звал его вниз. Страха уже не было. Какое-то странное чувство овладело им. От какой-то странной радости готово выскочить сердце из груди. Он знал, что здесь порог необычайного, ещё не познанного.
Аркаша сделал первый шаг. Страж таинственной страны — лестница угрожающе скрипнула. Она сказала: «Стой»! Ещё шаг, и опять скрип, более зловещий. Он сделал ещё шаг. Потом ещё и ещё.
Вот он подвал! Вот оно, святая святых королевского замка!
Под сводами подвала гулко разносились звуки шагов. Ему казалось, что это бьётся сердце, так же гулко и тревожно. Здесь света не было. Только жёлтое пятно фонаря на секунду разрывало мрак, а потом он вновь смыкался за его спиной.
Внезапно впереди мелькнул свет. Воздух сразу стал чище. Ещё несколько шагов, и Аркаша увидел пролом в стене. В лицо ударило речной свежестью. Аркаша высунулся и зажмурился от солнца, казавшегося особенно ярким после сырой темноты подземелья.