— Что это с ним?
— Ты в самом деле ничего не понимаешь? Или только строишь дурачка?
— А что я должен понимать?
— Ты что, ослеп? Не видишь, как парень сохнет по Тогжан? А ты этим портретом только душу ему растравил.
— Погоди, погоди!.. Ведь они же родственники.
— Любовь с родством не всегда считается. У него выбора-то нет, половина жане-турмысцев — внуки или правнуки Масагпая.
Ашраф закусил губу. Вот это новость!.. У него есть соперник! И Тогжан, наверно, любит его: ведь, они знакомы с детства, да и трудно не полюбить такого, как Алимджан!..
Ильхам, казалось, догадался, о чём думал Ашраф.
— Не огорчайся. Тогжан его не любит.
— Откуда ты знаешь?
— Уж знаю. Алимджан сам сказал. Он не раз говорил ей о любви, а она одно: мы родственники, давай останемся хорошими друзьями. Знаю я эту дружбу! Её предлагают, когда нет любви…
Последние слова Ильхам произнёс с затаённой грустью. Он от души сочувствовал Алимджану: ведь и сам мучался оттого, что любимая любит другого. Но Ильхам желал счастья Ашрафу и, увидев, как просияло лицо друга, не мог удержаться от улыбки.
Ашраф порывисто поднялся с постели, крепко вцепился в рукав Ильхама:
— Поклянись, что сказал правду!
— Ну, клянусь.
— Поклянись самым дорогим, что у тебя есть на свете!
Ильхам серьёзно, торжественно произнёс:
— Клянусь именем Геярчин!..
2
Выйдя из палатки Ашрафа, Алимджан, не разбирая дороги, медленно двинулся вперёд, куда глаза глядят. В посёлке было безлюдно, все ушли в столовую, на концерт художественной самодеятельности. Алимджан тоже мог бы выступить, но сейчас ему петь не хотелось.
Вот вагончик, в котором живёт Тогжан. Света в окнах нет. Ах, Тогжан, как темно вокруг, ничто не освещает дорогу, по которой бредёт Алимджан!
Он дошёл до окраины посёлка, сел на камень, припорошенный снегом. Камень был холодный, но Алимджан не чувствовал холода. Он устремил неподвижный взгляд в окутанную сумерками степь, отдавшись горьким думам и воспоминаниям.
Вспомнил он своего коня, которого ему подарили, когда он успешно окончил школу-семилетку. Тогжан часто наведывалась в конюшню, гладила коня по чёрной мягкой гриве, а Алимджану казалось, что и он ощущает ласковое прикосновение маленьких, нежных, сильных рук.
В последнее время бока у коня опали, выступили рёбра, грива свалялась. Видно, и коню передалось горе хозяина. Но у Саши было на этот счёт иное мнение, и он однажды упрекнул Алимджана:
— Что ж ты за конём своим не смотришь? Это ж не конь — птица! А ты…
Алимджан в ответ пробормотал что-то невнятное, а Саша обнял его и сказал сочувственно:
— Не к лицу джигиту падать духом. Ты целиной себя меряй. Старайся, чтобы всё в тебе было достойно того большого дела, на которое мы пошли. Подтянись, собери в кулак волю — и полный вперёд! Понял? А коня отправь в колхоз.