— Если бы мы с дороги не сходили, давно уже здесь были, — сказал я как бы между прочим. — И безо всяких приключений. Тракты для того и строятся, чтобы по ним ходить.
Злое молчание было мне ответом. Заговорили мы снова только часа три спустя, когда дорога резко нырнула вниз и навстречу нам показалась живописная парочка — чернокожий, скорее даже фиолетовый, как чернослив, человек и зеленая, лохматая (только лохматая не шерстью, а чем-то совсем другим — густыми колючками, что ли) тварь размером с корову, но без ног, без рогов и даже без морды, зато с длинными, тоже зелеными усами, за которые ее и вели. Человек был бос и гол до пояса, однако его толстым штанам из невыделанной овчины мехом наружу мог бы позавидовать даже эскимос. На брюхе его болталось видавшее виды бродильное ружье, почти такое же, как у Хавра, а свободная рука сжимала копье явно не городской выделки — древко, откованное вместе с наконечником из одного куска металла, остро отточенное на гранях (голой ладонью не ухватишь!), на треть было обернуто той же самой овчиной. Зеленый, длинный, как бы расплющенный по земле «дикобраз» передвигался посредством множества мягких, плавно переступающих ласт, и за ними по дороге оставался широкий влажный след.
— Поосторожней, — негромко сказал Хавр, поудобнее перехватывая ружье. — На рожон не лезьте.
Не дойдя шагов десять до места предполагаемой встречи, чернокожий встал так, что зверь почти загородил его, и пискляво крикнул. Хавр ответил не так пискляво, но с очень похожей интонацией. Разговор оказался недолгим, и мы мирно разошлись в разные стороны.
— О чем вы говорили? — не преминула поинтересоваться Ирлеф.
— Он сказал, что его незачем убивать или грабить. У него, дескать, ничего ценного при себе нет. А потом попросил продать несколько зарядов. Значит, что-то все же имел.
— Это перевертень? — спросил я.
— Кто его разберет сразу. Скотина его — точно перевертень. Встречал я таких. А он просто больным может быть. Мой дядька, было дело, за одну неделю черным, как головешка, стал. И ничего… Еще женился после этого.
— Тебя не про дядьку спрашивают, — перебила его Ирлеф. — Ты раньше похожих людей встречал где-нибудь?
— Здесь не встречал, — Хавр призадумался. — А в Приокаемье случалось. Копье его точно оттуда.
— Как же он сюда добрался?
— Это надо было у него спросить. — Хавр оглянулся. — Да боюсь, что поздно…
До самого ночлега мы больше никого не встретили. Мне это хорошей приметой почему-то не показалось.
Отдых в дупле какого-то огромного дерева и последующий переход прошли безо всяких происшествий. Вольный Тракт по-прежнему оставался пуст — никто не вез в город муку, масло и руду, никто не возвращался с сукном и выделанным железом. Дорожная беседа тоже не клеилась — на откровенный разговор Хавр в присутствии Ирлеф не пошел бы, а сама Блюстительница Заветов держалась с нами подчеркнуто официально. То, что под нашими ногами теперь была дорога, имевшая хоть какое-то отношение к ее родному городу, заметно приободрило Ирлеф.