Приемная контр-адмирала ничем не отличалась от десятков и сотен других подобных «предбанников»: те же стулья вдоль глухой стены, та же дама-секретарь за строгим столом, на котором в образцовом порядке расположились телефоны, аккуратные стопки папок и бумаг, непременный стакан с ручками, карандашами и ножницами. Наверное, и этот солидный стол, обтянутый зеленым сукном, и стулья еще помнили посетителей в строгих гимнастерках с петлицами, в которых рубинами поблескивали шпалы и ромбы, – в Державе рукастые умельцы создавали мебель на века. Впрочем, имелись в приемной и вполне современные вещи, вроде новенького компьютера, напоминавшие ожидающим приема, что на улице все-таки двадцать первый век, а никак не пятидесятые годы или время брежневского застоя.
– Товарищи офицеры! – подал команду полковник Вашуков, проворно, но без неуместного подобострастия поднимаясь со стула при виде появившегося в дверях контр-адмирала в ослепительно красивой, тщательно отглаженной кремовой рубашке с соответствующими погонами на плечах. Несмотря на невысокий рост и довольно-таки выпирающий из-под форменной рубашки живот, выглядел адмирал еще хоть куда – этакий крепкий гриб-боровик. Откровенно скучавшие до этого Орехов и капитан Катков с мичманом почти синхронно поднялись вслед за командиром и замерли, как и предписывалось уставом.
– Товарищи офицеры, – негромко и как-то очень буднично ответил на приветствие хозяин кабинета и, распахнув высокую дверь, чуть посторонился. – Прошу!
Кабинет высокого начальства вполне ожидаемо оказался под стать приемной – подполковник Орехов украдкой окинул взглядом стены, ловя себя на нелепой мысли, что пытается отыскать здесь портрет товарища Дзержинского. Изображения создателя и первого председателя ВЧК Орехов так и не нашел, чему нимало не огорчился – портрет действующего президента его успокоил и вполне устраивал.
Без какой-либо суеты спецназовцы расселись за длинным столом для совещаний и приготовились внимательнейшим образом выслушать все, что намеревался сообщить им контр-адмирал, назначенный еще более высоким начальством куратором предстоящей операции.
– Товарищи офицеры, – контр-адмирал положил руки на стол, сцепил пальцы шалашиком и беззвучно пристукнул ладонями по полированной поверхности. Зацепился взглядом за маленькие звездочки на погонах Тритона и, едва приметно кивая, добавил: – и мичманы. Со временем у нас небогато, так что, если позволите, я сразу к делу…
Вам предстоит важная командировка. Хотя смею предположить, что неважных у вас и не бывает. Так вот, из проверенных источников командованию поступила информация, что чуть больше двух суток назад в океан упал недавно запущенный с мыса Канаверал спутник. Американский, естественно. В средствах массовой информации, как вы понимаете, пишут и болтают много чепухи, то подтверждая, то отрицая – в общем, как и всегда в подобных случаях… Достоверно известно лишь то, что в район предполагаемого падения уже направился эсминец американских ВМС. Как нетрудно догадаться, ради банановой шелухи Штаты боевой корабль такого класса посылать не стали бы. Есть – на этот раз непроверенные – предположения наших системщиков, что на борту спутника должно быть то, что способно на большом расстоянии воздействовать на системы управления спутниками системы ГЛОНАСС. Всем известно, что практически все современные системы управления построены на микропроцессорной технике, разработанной в США. Проще говоря, любая электроника, установленная на самолетах, вертолетах, спутниках и так далее, по сути является все тем же компьютером. Чтобы вывести подобный компьютер из строя, нужен излучатель большой мощности. Мало того, образно говоря, этому излучателю должна быть известна система защиты телеметрии наших спутников. То есть можно предположить, что американцам прекрасно известны все ключи, коды, пароли и прочая ерунда.