– Это мы в секунду, товарищ капитан, – обрадованно отозвался разводящий, который уже осатанел от постоянной бестолковой беготни. Солдаты переглянулись, и широкие улыбки расцвели на их вмиг посветлевших лицах.
Спустя полчаса капитан застегнул ремень, портупею поверх шинели, надел перчатки и, окинув взглядом тощего солдата-первогодка, спросил:
– Все понял, солдат?
– Так точно, товарищ капитан, – уныло отозвался тот. Положенный ему по уставу сон можно было забыть и никогда больше о нем не вспоминать. Ничего не поделаешь, служба – дело нервное и полное лишений. Одна дедовщина чего стоит.
– Не переживай, солдат, – усмехнулся капитан. – В присяге что сказано? Стойко переносить все тяготы и лишения военной службы… Вот и переноси, крепче будешь. Может, и до генерала дослужишься.
Бедолага уже не в первый раз такое слышал, но вида старался не подавать; в гробу он видал эту службу и все, что с ней связано, даже генеральские погоны даром не нужны. Говорили же родители: иди в институт, сынок, иди учись, а то в армию заберут…
Голос часового сделался совсем бесцветным:
– Так точно, товарищ капитан…
Десятикилометровый обход по периметру объекта Мельников привычно завершил за два часа. Хотя пришлось немного поднажать и основательно вспотеть; весна выдалась дождливая, и все раскисло до ужасной степени, даже по асфальту передвигаться было проблематично, лужи, грязь, остатки снега.
Обычно ночью выставлялось всего два поста – КПП на въездных воротах, и патрульный на периметре, так что маршрут проверки был отработан еще сто лет назад, но сейчас пришлось сначала выставлять пост к Главному Створу шахты. За субботнюю ночь с небес пролилось немало осадков, но ни вчера, ни сегодня небесная грелка так и не удосужилась хотя бы немного подсушить бренную поверхность, так что к Створу пришлось пробираться по грязи. Преодолев последнюю лужу, капитан потопал ногами, отряхивая сапоги, снял трубку под дырявым, покореженным караульным грибком, пару раз привычно стукнул ею о столб, чтобы сдвинулась отсыревшая мембрана, и вызвал караул.
Связь была, как всегда, отвратительной: шипение, обрывки слов, мат, прочее малопонятное.
Мельников скривился, обернувшись:
– Вот что, солдат… докладывать будешь простым снятием трубки. Один хрен, ничего не слышно. Так что снял, стукнул о столб три раза, подержал и вешай на место. Я хотя бы буду знать, что ты еще живой. Все запомнил?
– Так точно, товарищ капитан, – привычно отозвался первогодок, снимая со спины автомат и становясь под грибком.
Ротный двинулся дальше.
Когда он уже подходил к караульному помещению, слева, у ворот, показались фары. Капитан бросил взгляд на запястье руки; пять часов, привезли завтрак караулу. Он немного постоял, докуривая, и вошел внутрь, вспоминая, куда дел бидончик для супа.