— Как Танюша? — спросила я тихо.
— Спит, наш ангелочек.
На сердце потеплело, я посмотрела на Артура, мертвенно бледный, он казалось спал. Веки подрагивали. Сердце болезненно сжалось — нужно немедленно вытащить пулю и наложить повязку.
— Спирт есть?
Тетка кивнула, причитая, убежала на кухню. Я разорвала штанину обеими руками и посмотрела на рану — пулю придется вытаскивать и притом как получится и чем придется. Скорей всего кухонным ножом. От мысли, что я буду резать его плоть меня начало тошнить…. 709220592206
Артур долго не приходил в себя, даже после того как операция закончилась и я влила ему антибиотик и обезболивающее. Сказывалось долгое нахождение в тюрьме, организм ослаб, витаминов не хватало, просто разрыдалась. Боль от утраты Егорки немного отпустила меня, после рождения дочери. Нет, я не забыла своего первенца, да и кто такое забудет? Эта боль будет со мной до самой смерти, но заполнилось чувство пустоты. Нерастраченная материнская любовь как ураган захлестнула меня, выталкивая все остальное на второй план.
Артур тихо застонал, и синеватые веки дрогнули, я подалась вперед и тронула его лоб — прохладный. Жара нет. Значит, воспалительный процесс удалось остановить. Глаза мужчины приоткрылись, и он резко подскочил на постели.
— Тссс. Тихо. Я здесь.
Он повернулся ко мне бледный, измученный, похудевший и улыбнулся усталой, но вместе с тем счастливой улыбкой. Потом заметил Танюшу у меня на руках и улыбка пропала. Артур посмотрел на меня, потом на живой сверток у меня в руках и я увидела, как он судорожно глотнул слюну. Я протянула ему малышку. Молча. Мои руки дрожали, я ждала его реакции, мое сердце пропускало удары. Вот он момент истины. Такой важный для меня. Артур осторожно взял из моих рук спящую крошку. Его пальцы тряслись больше моих собственных. Он прижал девочку к груди и всмотрелся в ее личико. Тронул указательным пальцем пухлую щечку, потом лобик. Резко убрал руку и замер, наклонил голову к малышке, почти соприкасаясь лбом с пуховым покрывалом. Его начал бить озноб, плечи вздрагивали, и вдруг я поняла, что он плачет. Этот сильный, жестокий, очень властный и циничный мужчина просто плачет как ребенок. Я обняла его за плечи, сильно прижала к себе, целуя его волосы. Это были наши минуты, принадлежащие только нам, троим. Мне больше не нужны были слова, доказательства. Я знала, что Артур нас любит. Я чувствовала это всем сердцем. Всей душой. В этот момент я простила его окончательно. Все. Больше между нами ничего не стояло. Ни тень прошлого, ни призраки. Только мы втроем. Семья.