Сообщение о вызове в школу мама восприняла с воинствующим настроем. Они как раз давно не ссорились с папой по причине навалившейся на него работы. Маму явно так и распирало желание повыяснять с кем-нибудь отношения. Но поскольку я наотрез отказывалась комментировать причины вызова в школу, чтобы не ляпнуть лишнего, ей пришлось беречь запал вплоть до общения с Мариной Борисовной.
– За что вызывают-то? – участливо заглянул ко мне Денис.
– Все из-за твоей доносчицы Зябликовой! – огрызнулась я.
– С тобой все ясно, – братец потерял интерес к обсуждению этого вопроса. – Зациклилась ты на ней, Алька. Зря!
Я кинулась к двери, чтобы разорвать Дениса на части, но он вовремя ее захлопнул, и я билась в нее, как мотылек в абажур светящейся лампы.
– Видел бы тебя сейчас Юсупов, – Денис использовал из-за двери запрещенный прием.
И у меня сразу же иссякли силы для дальнейшего сражения.
– Дурак, – фыркнула я, а затем залезла с ногами в кресло, обняла подушку и просидела так, наверное, битый час.
На следующий день после уроков мама ждала меня возле класса.
– А мамаша у новенькой ничего так, – присвистнул Федя.
– Высший класс, – шепнул ему Глеб.
– Шагайте, мальчики, – усмехнулась мама. – Но за комплименты спасибо.
Федя и Глеб старались не показать вида, что смущены.
– Хватит языками молоть, пошли! – крикнул Тимур, сухо кивнув моей маме.
– Здравствуйте, Лидия Сергеевна, – раскланялась Ритка.
А за ней Танька поздоровалась с мамой, кажется, два раза подряд.
– Кто это? – спросила мама.
– У Дениса спроси, – огрызнулась я.
И тут маму поманила в класс Марина Борисовна. И только я ринулась следом, как дверь захлопнулась. Видимо, разговор предполагался без свидетелей. Я осталась подпирать стену. Некоторое время Филипп и Жанна покорно бродили рядом, пытались прикладывать уши к двери, но оттуда ровным счетом ничего не доносилось. Говорила Марина Борисовна тихо, это следовало признать. Через пятнадцать минут я отправила друзей по домам. Пользы от них не было никакой, только лишняя нервотрепка. А домой мне все равно предстояло идти с мамой. Когда ребята послушно удалились, взяв обещание позвонить, как только все закончится, я сама прилипла к двери. Но оттуда по-прежнему не доносилось ни звука. Еще через десять минут я наконец услышала мамин голос. Но разобрать толком, о чем она говорит, возможности все равно не было. По тону я поняла, что она взволнована и боевита – значит, не в обмороке, уже хорошо!
Через пять минут мама вылетела из класса и, схватив меня за руку, потащила из школы.
– Это что же такое! – возмущалась она. – Кто дал право этой Марине Борисовне говорить такое про мою дочь!