. Понятно?
— Понятно, — выдохнули оккупанты.
— Тогда аминь!
— Аминь, — согласились все.
— Что он такое проблеял? — переспросил Василий у Дюка.
— «Хоть это неверно, но хорошо задумано» с латыни, — перевел тот.
Садко обменялся взглядом со Стефаном и потянул Эйно Пирхонена на выход: все, что нужно, было выяснено. Им попытался заступить дорогу надутый, как павлин, Жан де Бетенкур, но лив и гуанча ловко прошли сквозь него. Тот даже посмотрел, а нет ли в нем дырки. Не было, просто остановить таких богатырей не каждый инквизитор сумеет.
— Стойте! — вдруг, прокричал Меур.
Когда музыкант и его товарищ остановились, машинально втянув головы в плечи, поп кивнул кому-то в сторону.
— В доказательство нашей правоты, — изрек поп. Это был приказ: один из инквизиторов со свистом рассек воздух своим убогим мечом. Клинок оказался, несмотря на свою кривизну, заточен весьма серьезно, а удар у человека был поставлен очень умело. Голова одной из ближних к нему пленниц отделилась от тела, палач ловко подхватил ее за волосы и швырнул в переговорщиков. Не успели Садко с Эйно Пирхоненом хоть как-то среагировать, как с диким ревом из кустов к изгороди ринулся громадный гуанча.
— Нет! — крикнул ему Буслаев.
— Ходу! — заорал, что было сил, Дюк. Его слова, в отличие от Василия, относились к двум застывшим парням.
Лучники и арбалетчики сразу же раскрыли весь свой потенциал, но несущийся вперед каким-то образом отбил зажатым в руках копьем почти все стрелы и болты, вломился в частокол и только после этого запнулся, упал, но кувырнулся через голову и оказался стоящим на одном колене, отставив вторую ногу. В ней сидела стрела, впрочем, как и в плече и боку. К нему бросились все молельщики, толкая и пихая друг друга. Самый ретивый уронил свой меч и подогнулся в конечностях — из его спины вылез окровавленный обсидиановый наконечник копья. Прочие, как могли, махнули своими клинками и разом отошли, чтобы проверить результат.
Гуанча, лежащий на песке, был покрыт ранами так, что кровь из них залила все его тело и песок под ним. Однако он все еще был жив.
— Ну что там у вас? — недовольным тоном поинтересовался Меур.
Услышав его голос, ворвавшийся в лагерь человек, качаясь, поднялся на колени, с трудом обратил взгляд вверх — туда, где сидел поп, и, вдруг, исступлённо закричал. При этом он резко выбросил вперед правую руку: словно выпущенный из пращи камень в мгновение ока сократил расстояние между собой и лбом святого отца. К гуанче снова бросились инквизиторы, но тому уже было все равно. С последним криком и последним усилием жизнь вырвалась из его тела, чтобы сделать этот мир беднее еще на одного достойного человека.