Конечно, правильнее всего было переждать денек-другой. Но ждать было просто невмоготу — препоганейшее дело. Как и догонять, впрочем. Илейко прислушался к себе — вроде бы отдохнул, свеж и бодр. Почему-то он решил спуститься в первую очередь к пещере, ведущей через камень-портал обратно на Тенерифе. Разведать ситуацию, так сказать, знать путь отхода с «сапогами и хлебом».
Он был очень осторожен, к тому же начало смеркаться, так что запросто можно слиться со скалами. Где-то там, в недрах соседнего острова, Морской Царь заканчивает последние моменты на этой земле, совсем скоро уйдет и запечатает за собой путь. Когда человек умирает, он, считается, идет на свет. Не в смысле — на тот свет, а к чему-то яркому, призывно блистающему, манящему — к тому еще свету. Здесь же гуанчи держат путь на колокольный звон. Им, конечно, виднее, куда идти. Жаль, что не удастся попрощаться с Царем и Эйно Пирхоненом, ну так уж судьба сложилась.
Около пещеры никто огня не разжег, значит, и охраны не должно быть никакой. Тем не менее, Илейко затаился на подходе и терпеливо выждал некоторое время. Тела убитых, в том числе и великана Жидовина, убрали, оружия, понятное дело, тоже никакого не оставили. Ну что же, можно считать, что обратный путь свободен. Лив, все еще сторожась, пошел в сторону памятного креста.
И дошел бы, конечно, да вот на тропке, что вела к нему, какой-то подлец упрятал веревку, хитроумным образом связанную с крупной сетью, какую для ловли слонов, наверно, используют. Она стеганула Илейку по лицу, запутала ноги и чуть не запутала руки. Пока он ожесточенно пилил скрамасаксом дырку для головы и плеч, откуда-то набежала ватага вонючих солдат. Каждый норовил ударить по полузакрытому сеткой телу — кто ногой, кто дубиной, а кто плашмя мечом. Живым, гады, взять удумали.
Лив старался на эти удары не реагировать, продолжал резать свое узилище. Мысль о том, считается такое положение битвой, либо просто несчастным случаем, почему-то крутилась в голове, как волчок. По прогнозам специалистов, смерть в бою ему не страшна. Вот насчет прочих моментов было ясно не до конца.
Илейко, почувствовав, что плечи свободны, хватанул ножом чью-то прилетевшую ступню, бросил взвывшее от боли тело на себя, как щит, и полез из сети, шевеля кожей, как змея. Он бы не смог повторить, пожалуй, еще раз такого фокуса: без помощи рук и, практически — ног, ползти по земле, неся на себе, вдобавок чужое извивающееся тело.
Град ударов тем временем иссяк, как по команде. В самом деле, своего, что ли бить?
Илейко отбросил чужака и, опять же, удивляя себя, прыгнул на ноги, оттолкнувшись спиной.