Новоторженин не стал переспрашивать, умчался, даже кровь с кулаков не вытер.
Васька, один раз провалившись в какую-то промоину, выбрался из нее с помощью все тех же досок. На тот берег он забрался, ни разу не остановившись, чтобы перевести дух. Выбежал на мост и понял, что не опоздал. Народ от него, грязного, мокрого, окровавленного, попятился по сторонам. Образовался свободный от каких бы то ни было препятствий путь с левого берега на правый. С одной стороны стоял, расставив ноги, Василий Буслаев. На другую сторону вбежал и тут же замер князь Александр по прозвищу Невский с тремя телохранителями. Их взгляды опять встретились.
Лив был безоружен, поэтому слэйвину пользоваться чем-то, кроме своих конечностей, тоже было нежелательно. Народ, которого собралось слишком много, мог не одобрить ножей, вилок и иже с ними.
Два телохранителя, оскалившись, без всякого понукания (нукеры, что и говорить) побежали на Буслая. Тот не устремился к ним навстречу только потому, что пытался привести свое дыхание в норму. Один из стражников остался подле своего князя, видно так у них было положено: мало ли кто, заметив беззащитность Александра, сразу же примется на него покушаться.
Подбежавшие телохранители были юркие, как хорьки. Оба их удара, у одного — с ноги, у другого — рукой, достигли своей цели. Они не учли только одного: лив их встретил не грудью, а повернулся боком — так значительно сужалась область, куда можно попасть. К тому же он был изрядно вымазан скользкой грязью, отчего оба нукера, угодив в свои цели, слегка провалились вперед, как бы проскользнувшись.
Того, что лягался, Васька принял в объятия и слегка придавил, второго сам толкнул ногой, посему тот, споткнувшись, упал на спину и попытался ловко кувыркнуться через голову. Он бы поднялся на ноги, да Буслай швырнул в него придавленного, а потом пнул, как мешок с соломой, попавший под ноги. И один, и второй нукер улетели к зрителям, а там разумно решили больше не участвовать в конфликте, притворившись смертельно обиженными и, как бы, без чувств.
Василий пошел навстречу к очень недовольному князю. Тот сказал своему стражнику:
— Ну чего ты стоишь? Иди и всыпь этому смерду как следует.
Словно хорошо натасканный пес, телохранитель припустил к ливу. Даже глаза, кажется, закрыл. Поэтому, наверно, и промахнулся, пробежал вперед тройку-четверку шагов, да и опал на настил, подломившись в коленях. Никто ничего не понял, а разбираться, в чем тут дело, было явно некогда: Буслаев приблизился к Александру.
— Сам ты смерд, — сказал Василий.