Получились ли фотографии у Волькиного папаши? Орлова пишет, что снова в госпитале лежит.
6.07.43
Больше 10 дней идут дожди!
Блиндажики опять потекли, и даже в нашей, такой красивой квартирке, стало грязно и неуютно. Где-то рядом с утра идет бой, совсем близко заливаются пулеметы – вспоминается осень.
Сейчас я читаю радистам лекции по радиотехнике, выучил автомашину (у меня их 5 штук).
А раций столько всяких стало, но я в них разбираюсь, как рыба в воде. Было время – я их боялся, а теперь они меня стали бояться. Опыт уже большой приобрел, но Пузырев все-таки впереди. Правда, живу я, мне кажется, лучше его, ибо мне везде и всегда нужна была свобода. На заводе я работал с удовольствием, но звонок в 16.00 меня связывал. После звонка я ни на минуту не мог там оставаться, выходил из проходной и первые 200–300 метров шел с каким-то легким ощущением свободы.
Здесь нет никаких звонков, никаких будильников – полная относительная свобода. Я ей никогда не злоупотреблял, если нужно, просиживаю за работой целые дни.
Стало жарко – иду покупаться, устал – пойду полежу, покурю. Все как при коммунизме. Я всегда знал, что подошел бы коммунистическому обществу, а Легочка говорил, что у меня дурной характер, ибо мне нравится любая работа (это было еще тогда, когда я монтером лазил по столбам).
Писать в общем нечего, обстановка скучная и однообразная, но не разочаровывайтесь – впереди еще много-много неизвестного. Впереди Прибалтика, Восточная Пруссия, правда, наступление – далекая мечта.
Через несколько лет – снова к звонку на заводе, раньше я писал, что работать на заводе не буду, теперь уже не зарекаюсь. В общем, из прошлого я жалею об одном – это о теннисе с Кириком – как мы с ним играли! Этого, наверное, не вернешь!
10.07.43
Писать нечего! Интересного мало! О цветах писать смешно, а сколько их здесь, столько нигде не видал, а я порядочно поездил. Все собирают их, сушат и посылают в письмах. У меня в книжках тоже засушено много прекрасных цветов, но никому не шлю. Правда, Наде послал один конверт с красивыми цветами.
Переписка поддерживается почти со всеми. Орлова пишет, что снова посетила вас. Миколка работает инженером и с какой-то горечью пишет, что доволен, хотя судьба ему не улыбнулась: Валя Камаева исчезла с его горизонта, они переписывались, а затем письма его стали возвращаться обратно. Всеволод Малиновский пропал, а переписывались мы с ним регулярно. Ира пишет, что муж замучил ее письмами, в которых справляется о супружеской верности. Она меня спрашивает, много ли таких дураков на фронте? Я ответил, что не встречал, но, вероятно, есть, и выписал ей несколько цитат из Симонова.