Гибель великого города (Рагхав) - страница 200
Нилуфар порывисто схватила его за руку.
— Ты — вся моя жизнь! Я не пущу тебя! Я одна, поэт, вокруг ужасная тьма неведомой судьбы…
— Нилуфар! — нетерпеливо воскликнул Виллибхиттур. — Ты унижаешь себя. Что тебя лишило разума? Почему ты трепещешь?
Она протянула к нему руки.
— Умоляю, не отнимай у меня жизнь…
Вдруг рука поэта поднялась и ударила египтянку по щеке.
— Ты струсила! — воскликнул он. — Неужели можно жить в трусливом трепете бессилия? Мы родились и умрем в борьбе…
Нилуфар в оцепенении смотрела на него.
— Ты ударил меня?..
— Разве я совершил несправедливость, подняв руку на мертвеца?
— Так я мертва? — в отчаянии проговорила Нилуфар. — Ты оскорбил меня, поэт!
Где-то поблизости засвистел беспощадный бич — избивали раба.
— Ты слышишь? — спросил Виллибхиттур.
Нилуфар прислушалась. Виллибхиттур резко поднялся. Тусклое пламя лампы заколебалось, вспыхнуло и погасло.
Бич все свистел. С ужасом внимали они этим звукам. А вдалеке, в великом городе, бушевал океан воплей. Иногда доносился угрожающий клич войска. Казалось, стены древнего Мохенджо-Даро вот-вот с ревом ринутся в битву. В самом небе как будто заплясал злой дух убийства…
Нилуфар разрыдалась. Чандра ласково обняла ее за плечи.
— За это нужно мстить! — воскликнула Нилуфар.
Из уст обрадованных Чандры и поэта в одно время сорвалось:
— Мстить!
— Мстить! — отозвалась тьма.
За окном жалобно завывала буря.
Глава двадцатая
Незнакомый юноша говорил собравшимся вокруг него рабам:
— Слушайте меня со вниманием! То, что я скажу, трудно понять сразу.
Рабы уселись, окружив юношу плотным кольцом.
— В великом городе творится беззаконие. По улицам, как голодные псы, рыщут солдаты Манибандха, они грабят и убивают мирных людей. Женщины на глазах у всех подвергаются бесчестью…
— О чем ты говоришь? Господин волен делать с женщинами что хочет, — возразил один из рабов. — Кому до этого дело?
— Нет, вы не должны думать так! Пусть поработили ваше тело. Но вы не рабы душой. Если же и разум ваш попадет в сети рабства, никогда вам не быть свободными.
— Свободными? — воскликнул одноглазый раб. — Объясни же нам, что такое свобода! Разве можно изменить законы, управляющие миром?! Разве отныне не станет рабов и господ?!
Рабы засмеялись. Странные речи говорит этот юноша! Раб — это раб, а господин — это господин. Так велось из рода в род, испокон веку. Разве может все это перемениться?
Они ничего не могли взять в толк. Зато был повод для веселья. Смеялись и женщины. При чем тут честь и бесчестье? Разве тот, кто купил вещь, не волен делать с ней что хочет?!
— Ты, я вижу, враг высокочтимому Манибандху, — сказал долговязый раб. — Разве найдется в великом городе человек, способный сравниться с ним?! Лучше уж скажи, дружок, что сам мечтаешь сделаться нашим господином. Что ж, купи нас! Отдай Манибандху деньги, и мы станем твоими. Зачем шуметь из-за такой малости? Да только сумеешь ли ты найти всем нам занятие?