— Ты лжешь! Ты только потому ушла, что явилась новая госпожа, твоя соперница. Ты не могла выстоять перед ней и бежала, чтобы не валяться в прахе, подобно раздавленной цветочной гирлянде, которую новая госпожа топтала бы ногами… Я сам видел, как господин искал тебя, обшаривая все тайные выходы из дворца. Это из-за тебя управитель Акшай постоянно мучает нас!
Нилуфар дрожала. Что она могла ответить? Он прав, этот дерзкий раб!
Вдруг заговорил одноглазый:
— Я понял: это господин испытывает нашу верность! Госпожа! Неужели ты хочешь, чтобы нас наказали? За что? Разве мы не повиновались тебе, когда ты имела право приказывать?
Нилуфар бесила тупость рабов.
— Говорите что угодно, — закричала она сердито, — только не называйте меня госпожой! Я не госпожа, я такая же бесправная рабыня, как и вы. Но я прошу вас — не теряйте человеческого достоинства. Если, будучи госпожой, я чем-нибудь обидела вас, пусть небо накажет меня. Но докажите, что вы не скоты, а люди! Вас искалечило извечное насилие. Вы отвыкли думать, не способны чувствовать. Мне ничего не нужно, только поймите, несчастные: вы — люди и имеете право на счастье, как и ваш господин…
— Право? У раба? — прервал ее кто-то. — Этого никогда еще не бывало!
У Нилуфар осекся голос. Глаза ее были полны слез. Казалось, она вот-вот расплачется. Хэка взяла ее за руку.
— Ты плачешь! — не унимался одноглазый. — Когда мы захотели узнать правду, твои глаза наполнились слезами. Хочешь, чтобы они ослепили нас и помешали отличить добро от зла?
— Зло! Добро! — только и могла выкрикнуть Нилуфар от страшной обиды.
Опять поднялся шум. Положение становилось угрожающим. Но тут выступил вперед Апап. Подняв руку, он сказал:
— Друзья! Мы рабы, это правда! Но разве это означает, что мы звери?
— Нет! — закричали все. — Ни один человек, как бы плохо ему ни приходилось, не назовет себя животным!
— Так почему наши женщины должны угождать прихотям господ?
Слова Апапа пришлись всем по душе. Рабы удовлетворенно закивали.
— Не допустим этого! — сказал вдруг юноша-раб, стоявший поблизости. Его глаза сверкали решимостью. Молодые рабы были взволнованы его возгласом.
— Это насилие над нами! — пронеслось над толпой.
Хэка радостно взглянула на Нилуфар. Ей показалось, что вековой зной рабства, изнурявший ее душу, вдруг сменился прохладой. Она почувствовала, что может теперь ходить с гордо поднятой головой. Человеческое достоинство проснулось в Хэке, а когда она ощутила вдруг поддержку мужчин, ее душа окрепла и обрела силу.
Нилуфар улыбнулась.
— Чего вы хотите? — вступил в разговор одноглазый. — Вы хотите стать вровень с господами? Этому никогда не бывать!