Они застывали неподвижно, словно живые статуи, и так проходили недели, а то и месяцы, пока их жировой слой не истощался, и тогда они бросались в пропасть, исполняя самоубийственное сальто.
Если они выживали, то утоляли голод, быстро толстели и возобновляли свое медленное восхождение к вершине, где снова ожидали часа для нового прыжка.
Однажды на рассвете — почти всегда это случалось на рассвете — они склоняли голову на грудь и спокойно встречали смерть.
Через месяц Оберлус подходил к мертвому животному, чтобы вытащить длинные клыки, изогнутые и заостренные; когда-то, еще до того, как он научился читать, он часами старательно занимался резьбой, чтобы развеять скуку.
Эти старики самцы — с их скверным характером и капризностью, неописуемой гордостью и терпеливостью в страдании — несколько лет подряд составляли ему компанию, и поэтому они казались ему более заслуживающими уважения и привязанности, чем любой человек, способный говорить, думать — и презирать его.
Пришлось ждать три месяца, прежде чем ему представился случай — темной безлунной ночью, когда низкие облака скрыли звезды; ночью, когда нельзя было ничего разглядеть, даже самые высокие кактусы, на расстоянии полдюжины метров, но когда вдали наконец появились огни корабля.
Он долго всматривался в ночь с помощью тяжелой подзорной трубы, пытаясь составить представление о том, огни корабля какого типа горели вдали, а затем применил на практике метод испанского капитана: зажег два немудреных факела, которые прикрепил к концам длинного шеста.
Затем он прошелся по западному берегу, покачивая шест на плечах вверх и вниз, так чтобы внимательный впередсмотрящий мог предположить, что на некотором удалении впереди идет какое-то не очень большое судно.
Если тот, кто ведет корабль, знает, что судно находится вблизи Галапагосского архипелага, а значит, рискует налететь на один из островов, естественно предположить, что его успокоит присутствие корабля, идущего впереди, по тому же маршруту, и он предпочтет ориентироваться по его огням, сделав вывод: раз те горят — стало быть, впереди опасности нет.
Когда же он поймет, что это ловушка, уже будет слишком поздно, и корабль врежется в берег или налетит на рифы вблизи острова, после чего затонет.
Впрочем, то ли капитану корабля был известен трюк галисийских пиратов, то ли он был совершенно уверен в том, каким курсом ему надлежало следовать, так как он, похоже не обратив внимания на огни Оберлуса, направил корабль на юг, оставив выступающую часть обрывистого берега острова Худ на расстоянии многих миль по левому борту.