— Я этого не предлагаю. Определенно, нет.
Эви свирепо посмотрела на него, ее голубые глаза лихорадочно блестели.
— Судя по твоим словам, мой сын страдал от нужды, живя со мной, тогда как…
— Ты любишь его. Ты его мать. Он нуждается в тебе. Не надо это сбрасывать со счетов. Но что будет, когда он станет старше? Когда ему настанет время измениться? Когда он захочет отправиться в университет? Я могу ему это обеспечить. Дать наставления и предоставить своего рода возможности, в которых нуждается мальчик, чтобы превратиться в подающего надежды мужчину. Даже твой дом…
— А что насчет моего дома?
Он махнул рукой.
— Может и не стоит переоценивать то, в каком доме ты живешь, но для большинства людей это имеет значение. Важно, что думают о нем остальные… это определяет, какие двери откроются перед Николасом.
Эви вскочила.
— Ты самонадеянный… осёл!
Спенсер не сводил с нее глаз, его губы подергивались.
— Неужели ты только что навала меня ослом?
Она яростно закивала; ее волосы неистово метались по плечам.
Он ничего не мог с собой поделать. Спенсер улыбнулся, пребывая в твердой уверенности, что еще ни одна женщина не разговаривала с ним подобным образом. Он хохотнул. Спенсер даже не смог бы припомнить, чтобы женщина хоть когда-нибудь теряла в его присутствии свое самообладание. В этом было… что-то новенькое.
Она пристально посмотрела на него, будто он сошел с ума. Он встал вслед за Эвелиной.
— Так значит, я осел?
— Да. Так точно.
— Потому что я стараюсь сделать как лучше для Николаса?
Он шагнул к ней, вопросительно изогнув бровь.
Эви топнула ногой, ее щеки очаровательно запылали.
— Я его мать. Я растила его с тех пор как…
— Ты обесчестила себя, — напрямик заявил он. — Чудо, что тебе так долго удавалось держать это в тайне.
Она замолчала и нахмурилась, крепко стиснув руки.
— Ничего удивительного. Бедная деревенская вдова не привлекает особого внимания.
— Бесчестье, — продолжал Спенсер, не собираясь отставать от нее, — следует за тобой по пятам, выжидая лишь удобного момента, чтобы запятнать и Николаса. Наш брак вовсе не означает, что твой маленький обман так и останется нераскрытым, но если все выйдет наружу, людям на это будет, скорее всего, наплевать.
Эви яростно дышала, но молчала. Да и что она могла сказать? Спенсер был прав.
— Кое-что приводит меня в недоумение… ты просто бесчувственная или…
— Или? — подсказала она, ее глаза извергали синее пламя.
— Или сама мысль о том, чтобы выйти за меня замуж и разделить со мной постель отталкивает тебя до такой степени, что ты, очевидно, не хочешь поступать как лучше для тебя и для Николаса.