— Знаете, зачем я записываю наши уроки? — спросил он. — Потом я их прослушиваю вновь.
Он прочистил горло, и его большое адамово яблоко дернулось под воротом свитера.
— Записи помогают мне помнить, о чем мы с вами говорили, — продолжал он своим тонким голосом. — Дома я тоже себя записываю. Это может быть очень полезно.
Мелоди оторвалась от своего зеркальца.
— Это потому, что у него нет личной жизни, — пробормотала она.
Ребята захихикали.
— Я все слышал, мисс Доусон, — произнес мистер Нортвуд, поворачиваясь к ней.
Мелоди с вызовом посмотрела на него.
На ее месте я бы покраснела до корней волос и вообще провалилась сквозь землю. И чувствовала бы себя при этом ужасно.
Но Мелоди просто сидела и смотрела на него — нагло смотрела.
— Мелоди, я бы хотел, чтобы ты сегодня осталась после уроков, — жестко сказал мистер Нортвуд, потирая свою морщинистую щеку. — Нам надо поговорить.
— Я не могу, — холодно ответила Мелоди.
— Что ты сказала? — спросил мистер Нортвуд, глядя прямо на нее своими водянистыми голубыми глазами.
— Я не могу, — повторила Мелоди. — У меня тренировка по теннису.
Учитель постучал по столу своими длинными костистыми пальцами.
— Я боюсь, что сегодня ты опоздаешь на свою тренировку, — тихо сказал он.
— А я боюсь, что нет, — пробормотала Мелоди себе под нос.
И как только урок закончился, Мелоди вскочила и выбежала из класса на свою тренировку.
«Ну, надо же, — подумала я. — Вот это самообладание».
Если бы мистер Нортвуд велел мне остаться после уроков, я бы осталась, невзирая ни на что. Я очень боюсь проявить такую решительность.
Мне не нравится Мелоди. И никогда не нравилась. Но я поняла, что хотела бы иметь такое же самообладание.
Я встала и начала собирать свои учебники. Часть ребят уже ушла, но Зак Гамильтон и Кейтлин оставались в классе, и я услышала, как они разговаривают около доски.
Потом я посмотрела на мистера Нортвуда. Он был очень зол.
— Мне плевать, сколько банков у ее отца, — говорил он. — Она ничем не отличается от других учеников!
Зак и Кейтлин громко рассмеялись. Мистер Нортвуд стремительно повернулся к ним.
— Над чем вы смеетесь? — сердито воскликнул он. — Может быть, вы останетесь, чтобы обсудить это со мной?
После ужина (сэндвич с арахисовым маслом и пакетик чипсов) я сидела на полу своей комнаты, прислонившись спиной к кровати, и разговаривала по телефону с Маргарет.
Моя домашняя работа ждала меня на столе. Но мне не хотелось ею заниматься.
Я чувствовала себя как-то странно. Иногда жизнь в старом доме на улице Страха пугает меня… особенно когда я провожу вечера в одиночестве.