Хозяйка подтолкнула к нему затрепанную книгу регистрации постояльцев. Между страницами была заложена шариковая ручка со следами зубов.
(Он должен был расписаться. Почему именно он? Ах да, он же присматривает за сопляком!)
Старик открыл книгу и тупо уставился на разворот. Страница оказалась почти пустой, если не считать пятен жира и мумифицированного долгоносика. Последняя запись была сделана давно и датировалась декабрем минувшего года. Буковки, похожие на разбегающихся в панике насекомых, составляли короткий кривой ряд: «Савл, Дамаск».
Старик прочел это и решил, что регистрация не обязательна. Вряд ли хозяйка будет настаивать, когда у двоих парней пушки. К тому же он не помнил своего имени. Уже много лет он в нем просто не нуждался. Однако имя (но чье же?!) вдруг всплыло из подсознания, как обломок кораблекрушения или сундук утонувшего матроса.
Адам Тодт.
Неужели его на самом деле так звали? О черт! «Адам» — это звучало чересчур одиозно!
Он обернулся. Лицо Малыша было непроницаемым. Ну и шуточки у этого ублюдочного лилипута! Впрочем, даже ублюдком его не обзовешь…
Старик с трудом нацарапал в книге «свое» имя и название пункта назначения — город Бейт-Ляхм. Убогая конспирация… Пальцы отвыкли от тонкой работы. Запись получилась едва ли разборчивой. Тем не менее хозяйка повернула книгу, прочла его каракули, хмыкнула и сказала:
— Я Веспер. Расслабься, милок!
Он был не прочь последовать ее совету. Он хотел попросить, чтобы она сделала радио погромче, и тоже отдохнуть, сидя в кресле и слушая джаз. Свободных кресел хватало…
«ЗА МНОЙ!!!»
Приказ клона хлестнул по мозгам, будто кто-то подал повышенное напряжение на вживленный в них электрод. Чертовски обжигающий электрод!.. Бутылка с остатками пива упала, выскользнув из руки старика, но не разбилась. Негритянка вполголоса выругалась.
Трое ждали его за дверью. Он вышел вслед за ними, и сильный ветер, дувший вдоль трассы, высушил слезы, которые выступили на глазах от кратковременной боли. Ветер дул с юга, из мест, заменявших родину. Этот ветер часто становился причиной засухи, но сейчас, в конце апреля, он принес влажное тепло и свежесть.
Поскольку у старика было стойкое ощущение, что здесь ему, вероятно, и придется сдохнуть, он внимательно глядел по сторонам. Теперь, когда совершенно стемнело, «Лесная поляна» казалась декорацией к давно снятому фильму, которую забыли снести. Воспоминания, запоздалое пробуждение, встреча с юношеской любовью… Слащавая мелодрама, но с плохим концом.
Коттеджи выглядели заброшенно и жутковато. (Точь-в-точь домики людоеда из сказки «Мальчик-с-пальчик». Мальчик давно вырос, но так и не отыскал в чаще дорогу домой…) Ровный свет, источаемый вывеской, напоминал сияние грошовой луны. Полые трубки, обтекаемые ветром, издавали жалобные стоны. Снова начиналась заунывная тоскливая песня, лившаяся будто из черноты космоса и когда-то сводившая Равиля Бортника с ума.