Мы подвели итоги наблюдения за сутки. Всего прошло пятьдесят два эшелона, из них на восток – двадцать семь, на запад – двадцать пять.
Наблюдение за следующие сутки дало примерно такие же результаты. Днем шли эшелоны с второстепенным грузом, ночью-с войсками и боевой техникой. Видимо, противник старался в лесных районах Белоруссии и Украины, насыщенных партизанами, пропустить эшелоны днем, а здесь, в степном районе, ближе к фронту, где опасность нападения партизан меньше, использовать ночь для скрытного сосредоточения войск.
Необходимо было сообщить эти данные своему командованию. Но прежде чем уйти, мы решили вторично заминировать дорогу.
С наступлением темноты группа отошла в сторону километра на два и подползла к железнодорожному полотну. Донеслась немецкая речь. Мы притаились. По насыпи протопали два немецких солдата. Как только стихли шаги патруля, на насыпь метнулись две тени. Это Костя и Саша Гольцов. Мы с Решетниковым лежим у насыпи и тщательно всматриваемся в ночь. Хлопцы работают быстро. Иногда доносится еле слышный стук ножа о камушки. Наконец две самодельные мины по четыре килограмма установлены.
– Готово, — коротко доложил Костя.
Мы направились к базе. В настроении товарищей чувствовался подъем. Моя душа тоже ликовала. Сделано хорошее дело.
Послышался стук приближающегося эшелона. Мы уже предвкушали успех. В моем воображении рисовалась картина, как эшелон летит под откос. Вагоны ползут один на другой и превращаются в щепки. Рвутся снаряды и бомбы. Факелом горят цистерны. Мы возвращаемся героями дня… Но получилось далеко не то, чего мы хотели.
Паровоз тяжело пыхтел, как бы жалуясь на непосильную тяжесть. «Ох, как тяжко!», «Ох, как тяжко!» Вагоны поддакивали: «Так-так-так», «Так-так-так». Да, действительно тяжко. Эшелон шел с танками и автомашинами. Мы с нетерпением ждали взрыва. Наконец ослепительная вспышка, вслед за нею взрыв. Что-то затрещало, зазвенело. Послышалось свистящее шипение. Судорожно застучали буфера вагонов, и все застыло. К нашему разочарованию, эшелон стоял на рельсах, и лишь паровоз, поврежденный взрывом, извергал клубы пара.
Поле осветилось десятками ракет. Стало видно как днем. Из танков открыли стрельбу не менее десяти пулеметов. Гитлеровцы выскакивали из вагонов, залегали за рельсами и открывали беспорядочную стрельбу из автоматов. Со стороны ближайшей станции послышалась стрельба, полетели в воздух ракеты. К месту взрыва спешила помощь.
Нам ничего не оставалось делать, как «лечь на обратный курс».
Народная поговорка гласит, что первый блин всегда комом. Но у нас получились оба блина комом. Не много ли? Сказалось отсутствие опыта в проведении диверсий. В первом случае мы неправильно выбрали время минирования, не учли возможности появления дрезины. Во втором случае неправильно выбрали место и метод минирования. Да и эшелон шел слишком медленно…