Крепко целую, мой дорогой».
Перечитав письмо дважды, я тщательно его запечатала и затем собралась с силами, чтобы написать письмо Вики. После трех набросков, двух чашек кофе и четырех сигарет, которые я так редко курила, я написала следующее письмо:
«Моя дорогая Вики, я, разумеется, была удивлена, услышав о твоем замужестве, но, тем не менее, шлю тебе наилучшие пожелания. Этому способствует то, что все мы очень хорошо знаем Сэма и более чем осведомлены о его привлекательных качествах, которые делают его одним из самых завидных женихов в Нью-Йорке. Я уверена, многие девушки будут завидовать тебе.
Твой отец вполне смирился с этим известием, и ты можешь быть уверена, вас ожидает теплый прием, когда вы возвратитесь в Нью-Йорк. Как тебе известно, я вышла замуж такой же молодой, и порой мне не хватало советов старших относительно незнакомых аспектов супружеской жизни. Я знаю, в прошлом у нас были разногласия, но, пожалуйста, пойми, меня всегда глубоко затрагивало все, что с тобой происходит, и, как единственное дитя своего отца, ты занимала совершенно особое место в моей жизни. С нежной любовью».
Я чувствовала себя такой изнуренной после длительного напряжения, что у меня едва хватило сил вновь взять ручку, но я решила написать последнее письмо. Раздавливая в пепельнице сигарету, я решительно написала:
«Дорогой Сэм, у меня нет желания давать тебе советы, ты, очевидно, сам прекрасно справишься с бытовыми вопросами, но могу ли я предложить тебе и Вики остановиться у нас, когда вы вернетесь в Нью-Йорк? Бедный Корнелиус вынужден принять ситуацию, но он должен знать, что его дочь чувствует себя хорошо и счастлива. Я шлю вам наилучшие пожелания.
Сердечно ваша, Алисия».
Я послала по почте два последних письма на квартиру Сэма, и неделей позже, в пятницу вечером, дворецкий объявил, что мистер и миссис Келлеры прибыли к нам с визитом.
Сэм выглядел стройнее, энергичнее, глаза его блестели. Пресловутое обаяние Келлера было налицо. Вики, одетая в маленькое розовое платье, с бантом, завязанным сзади на ее вьющихся волосах, держала его за руку и смотрела на него с обожанием. Я ожидала увидеть некоторое подобие семейной идиллии, но это всепоглощающее блаженство ошеломило меня так сильно, что я потеряла дар речи. В панике я повернулась к Корнелиусу, но увидела с ужасом, что у него также отнялся язык.
К счастью, Сэм, как обычно, нашел правильные слова, чтобы помочь нам всем сгладить возникшую неловкость, и через несколько минут я способна была искренне сказать Вики:
— Ты выглядишь изумительно, дорогая. Я никогда не видела тебя такой счастливой.