— Да, я чувствую себя прекрасно, Кевин. Меня вообще ничто не волнует…
Кевин был ирландцем по происхождению. У него были густые темные волосы, блестящие глаза и широкая обаятельная улыбка. Двенадцать лет назад он перестал появляться на вечеринках с бесчисленными красотками, и стало известно, что в его доме на Гринич-Виллидж с ним живет молодой актер. Жизнь с актером продолжалась не больше, чем флирт с хорошенькими девушками, но теперь весь Нью-Йорк узнал о вкусах Кевина Дейли, и бедный Корнелиус, который любил Кевина, но, естественно, не одобрял его гомосексуальных наклонностей, был сильно смущен этим инцидентом.
В последнее время мы редко встречались с Кевином в обществе, однако я всегда восхищалась его прекрасным домом и радовалась, когда раз в году нас приглашали на обед. Мне нравились пьесы, которые он писал, хотя, когда я потом читала обзоры, я спрашивала себя, понимала ли я в действительности, о чем эти пьесы. Кевин писал верлибром, но мне это не мешало, потому что актеры произносили строки как обычный разговор. Сюжеты были обычно печальными, но я обожала сентиментальные истории. Женщины в его пьесах обычно были очень хорошо изображены.
— …По крайней мере… Ну, нет, Кевин, ничего не произошло. Действительно ничего.
Из трех юношей, которых очень давно Пол Ван Зейл выбрал для Корнелиуса в качестве товарищей на время каникул, Кевин мне нравился больше всех. Я никогда полностью не доверяла ни очарованию Сэма, ни изысканности Джейка Рейшмана, но непосредственность Кевина всегда позволяла мне чувствовать себя с ним непринужденно.
— Просто мне так нравится проводить здесь лето с детьми, — сказала я, пытаясь своим небрежным ответом отвести его подозрение, что что-то не так, — а теперь мне не хочется возвращаться в Нью-Йорк.
— Ты шутишь! — произнес Кевин добродушно, наливая себе еще виски и предлагая мне херес. — Я начинаю сходит с ума, если покидаю Нью-Йорк надолго. Вот и сейчас у меня такое чувство, будто что-то случилось. Я надеюсь на Бога, что дом не сгорел дотла. Хочу позвонить Моне, как только Нейл закончит телефонный разговор.
— Мона?
— Моя теперешняя квартирантка. О, ты должна встретиться с Моной, она такая забавная! Ты не хочешь больше хереса? Ты когда-нибудь пробовала виски «Уайлд Тюрки». Помогает удивительно, если ты чувствуешь себя немного подавленной.
Я как-то ухитрилась засмеяться, но, пока я смеялась, мне захотелось плакать. Это происходило потому, что он был искренне обеспокоен. Я подумала, какой он доброжелательный, беспокоится о ком-то, всего лишь о жене своего старого друга.