— Ты, чертов сукин сын, всюду сующий свой нос! Как ты осмелился играть Всевышнего, вмешиваясь в мою жизнь!
— Кевин! Что ты мелешь? У тебя возникла проблема, и я ее уладил, вот и все! Почему ты так сердишься?
— Я не просил тебя играть в добрую фею! — кричал Кевин. — Я не просил тебя махать волшебной палочкой своего грязного политического влияния! Я просил тебя оставить меня в покое, так, чтобы я мог нанести хорошую оплеуху Комиссии! У меня были адвокаты, которые хотели мне помочь, у меня была поддержка в среде либерально настроенных членов Комиссии, на моей стороне была пресса.
— Вы все попали бы в беду, и в любом случае я считал своим моральным долгом остановить тебя и не дать испортить тебе свою карьеру…
— Если я хочу испортить свою карьеру, я испорчу ее! Это не твое собачье дело!
— Ладно, успокойся, но ты, по крайней мере, должен быть мне благодарен, что я…
— Благодарен! Я должен быть благодарен за то, что ты получил удовольствие, размахивая своей властью, как кольтом 45-го калибра или любым другим фаллическим символом!
— Послушай, парень, — сказал я, со стуком ставя неоткрытую бутылку виски, — побереги весь этот психологический вздор для какой-нибудь своей глупой пьесы. С большим трудом, затратами и даже риском я оказал тебе наибольшую возможную услугу, и если ты думаешь, что я получил от этого какое-нибудь дегенеративное сексуальное удовольствие, ты, должно быть, выжил из своего извращенного прокоммунистического ума!
Не сказав ни слова, Кевин повернулся и направился к двери.
— Кевин! — Мои ноги дрожали. Спина была покрыта холодным потом. Что-то произошло с моим дыханием, но я не обратил на это внимания, потому что был расстроен. — Кевин… — Мне удалось схватить его за руку, пока он не открыл входную дверь, но он оттолкнул мою руку.
— Отвяжись! Если бы на твоем месте был кто-нибудь другой, от него бы уже осталось мокрое место!
— Но, Кевин, я твой друг!
— Был им, — гневно сказал Кевин и захлопнул дверь библиотеки перед моим носом.
— …И он захлопнул дверь перед моим носом, — сказал я Джейку полчаса спустя. Я находился тремя кварталами севернее моего дома в библиотеке дворца Джейка. Широкие оливково-зеленые занавеси закрывали широкие некрасивые окна. Тусклый свет на потолке, высоко над нами, освещал тома непереведенных немецких классиков и шедевров английской литературы. Мы с Джейком сидели друг напротив друга в кожаных креслах, стоящих рядом с камином огромных размеров. Джейк пил виски «Джонни Уокер», а я к этому времени созрел для неразбавленного бренди.
— Господи, я так разозлился! — сказал я, пытаясь казаться рассерженным, но прозвучало это весьма жалко. — Неужели можно быть таким неблагодарным? Я ведь только хотел ему помочь!