Я любил Эндрю намного больше, чем Себастьяна, хотя у нас не было общих интересов, кроме любви к бейсболу. Он был прям и доброжелателен, привлекательный, чисто американский мальчик. Некоторое физическое сходство с матерью всегда вызывало во мне чувство симпатии к нему, и, хотя по своей природе экстраверта он полностью отличался от нее, мне нетрудно было помнить, что он сын самой важной в моей жизни женщины, мальчик, достойный наилучшей отцовской заботы, которую я мог предложить. Он уступал Себастьяну в интеллектуальном развитии, но был достаточно умен и, что важнее всего, ясно выражался. Я предвидел, что он добьется успеха в выбранной им карьере, и, хотя я не интересовался авиацией, я поддерживал его, когда он решил вступить в военно-воздушные силы. Поскольку я знал, что он никогда не будет банкиром, я почувствовал удовлетворение, когда он выбрал такой достойный способ зарабатывать на жизнь. Выжив с честью в корейской войне, он стал добиваться перевода в Германию, так как Лори думала, что ее чары в Европе были бы просто «неотразимыми».
— Эта девушка будет командовать Эндрю, и он станет делать то, что ей нужно, — сказал я Алисии незадолго до свадьбы.
— Эндрю говорит, что ему нравится, когда его направляют.
Я ничего не сказал на это, но остался при своем мнении — мужчина должен быть хозяином в собственном доме. Я не очень одобряю решительных, деспотических, самостоятельных, мыслящих женщин с твердой волей. Если бы Бог хотел, чтобы женщины были такими, он сделал бы только один пол, мужчин, и придумал бы для воспроизводства человеческого рода некое научное деление на две особи, как это происходит у амеб.
Однако я перестал думать о Лори, как только Вики приехала домой, чтобы присутствовать на свадьбе. Сэм приехал позже, проведя всего лишь несколько дней в Америке перед отлетом в Лондон, чтобы вернуться к своим служебным обязанностям, а Вики и ребята провели весь май с нами.
К моему огорчению, я обнаружил, что Вики все еще очарована Европой. К моему ужасу, она принялась за серьезное изучение немецкого языка. Еще раньше я почувствовал, что Сэм начинает оказывать давление на меня, чтобы я открыл немецкий филиал.
— Два года в Лондоне, — сказал я ему. — Таково соглашение.
— Да, следующий год как раз 1955, и лондонскому филиалу исполнится два года. Если мы не начнем планировать немецкий филиал в данный момент, я не смогу переехать в Германию до 1956 года.
Это даст Вики еще год, чтобы к ней вернулся разум и она почувствовала ностальгию по Америке.
— Ты так долго ждал возвращения в Германию, — сказал я Сэму. — Что значит для тебя еще год?