Я пошел в библиотеку и долго сидел там в одиночестве. Подумал, не позвонить ли Скотту, но в шахматы играть не хотелось, а разговаривать о своих личных делах я был не в состоянии. Мы со Скоттом обычно говорили либо о бизнесе, либо о вечности, и ни о чем другом. Я вспомнил об освещенной комнате в притче Беды и подумал, что эта комната не так хорошо освещена, как полагал сей ученый монах: в дальних ее углах прятались тени.
Я вспомнил последнего из Стьювезантов, умирающего в одиночестве в своем громадном доме на Пятой авеню. Но со мной этого не произойдет. Около меня всегда должен быть человек, к которому я смогу обратиться, что бы ни произошло, человек, который поддержит меня в моем одиночестве.
Рука моя сама собой вывела на блокноте имя Вики и обвела его кружком.
Мне стало ясно, что я должен вернуть Вики обратно. Вернуть любой ценой, чего бы это ни стоило. Мне было просто необходимо, чтобы она снова была со мной здесь, в Америке, и никто, даже Сэм Келлер, не мог мне в этом помешать.
Келлеры не могли присоединиться к нам в Бар-Харборе в августе, так как Сэм в это время проворачивал одну сделку, рассчитывая на солидный куш, и Вики была нужна ему для организации важных деловых встреч. Я предложил им вернуться в Нью-Йорк в ноябре, чтобы отметить День благодарения в семейном кругу.
Ответ Вики буквально перевернул мою жизнь. Она писала, как это замечательно, что не надо будет рыскать по «Фортнум и Мэйсон» в поисках импортного клюквенного соуса, и как ей не терпится попробовать настоящий американский тыквенный пирог.
Наконец-то она заскучала по дому! Отлив сменился приливом.
Когда после этого я разговаривал с Сэмом по трансатлантической телефонной связи, он снова заговорил про Германию, но я резко остановил его.
— Я не могу и думать об этом сейчас. У меня по горло проблем с налаживанием отношений с Рейшманами. Разве я не рассказывал тебе об ужасной ссоре с Джейком, которая была спровоцирована этими антисемитскими сплетнями вокруг помолвки Себастьяна и Эльзы?
— Боже, разве об этом не было еще объявлено в газетах?
— Да не в газетах дело, нам нужно объясниться. Опасность того, что все разладится, очень велика. Боюсь, как бы не пришлось вызывать вас в Нью-Йорк, Сэм.
— Но…
— Хорошо, оставайся в Англии, но забудь пока о Германии. Я не хочу слышать об этом.
Последовала длинная пауза. Я почувствовал, что он в бешенстве. Заговорив, Сэм стал было напоминать мне о моем обещании позволить ему открыть офис в Германии в 1956 году, но я прервал его.
— Вики, кажется, очень обрадовалась возможности приехать домой к Дню благодарения, — сказал я как бы между прочим. — Мне показалось, что она тоскует по дому в последнее время.