Новиков старался матери никогда не врать. Она, безусловно, не знала многого, но если б вовремя посмотрела сыну в глаза и спросила: расскажи, что там у тебя, мой хороший — он открыл бы всё. Под материнским взглядом терялся, как в детстве. Тем более, кто сказал, что оно кончилось? Детства нет только у родителей, а наше детство не прекращается никогда.
Утром она позвала его завтракать. Новиков, забыв про своё опухшее лицо, побрёл на запах омлета с сыром.
— Отец ушёл уже? — спросил, как ни в чём не бывало, и только по материнскому молчанию понял, что мать о чём-то случившемся догадалась, и теперь не отстанет.
Он сдался очень быстро; тем более, что втайне, кажется, всё-таки хотел этого. К матерям очень часто отношение двойственное: с одной стороны, мать неизменно всего боится и неуёмно переживает о любой ерунде — но, с другой, когда её видишь, почему-то не покидает уверенность, что она переможет такое, отчего любой мужик сломается пополам.
В общем, Новиков всё рассказал под омлет. И чем больше рассказывал, тем омлет становился вкуснее, да и сам Новиков будто прибавлял в собственных глазах — его страдание, и материнская реакция на это страданье, неожиданно придали ему ощущение почти уже гордости, и даже некоторого восторга. В конце концов, что такое счастье, как не страстно разделяемая кем-то наша любовь и жалость к себе.
Мать уговорила Новикова раздеться по пояс. Он будто нехотя позволил стянуть с себя майку. Мать трогала его спину, шею, грудь, спросила сто сорок раз: тут болит, а тут, а вот здесь, а если так?..
В конце концов, Новиков подустал, и обрадовался, когда позвонила Ларка.
После материнского утешения он явно почувствовал себя парнем, годным хоть куда.
— Приезжай, надо поговорить, — попросил Новиков подружку.
— У тебя нет, что ли, никого? — поинтересовалась Ларка.
— Нет. В смысле, есть, — Новиков скосился на мать, которая мыла посуду.
— Может, ко мне тогда? — предложила Ларка.
— Ну, давай к тебе, — согласился Новиков.
Ларка хмыкнула.
Мать всё это время так и стояла спиной, но даже по её спине Новиков понял, что она догадалась о содержании разговора, и не очень довольна.
— Трудно ей, что ли, до тебя доехать? — сказала мать, когда Новиков уже одевался, — Мало ли что с тобой случится.
— Да чего случится! — отмахнулся Новиков, чувствуя себя при этом как первокурсник, собравшийся на первую ночную студенческую пьянку.
— И надо что-то решить, что с этим делать, — наседала мать, — Чего ты носишься туда-сюда!..
Как всякий внимательный сын, Новиков примерно мог догадаться, что мать собиралась сказать и не сказала.