В комнату Ларка всегда шла будто бы нехотя, норовила то задержаться в прихожей, то что-то срочно переложить в шкафах, то вообще отправить Новикова, скажем, за хлебом. Без хлеба приступить, конечно же, никак нельзя.
Сегодня Ларка традиционно подставила тёплую и почему-то чуть липкую щёку, и сразу попросила:
— Слушай, Новиков, сбегай за кофе. А то мне нечем тебя напоить.
— Я не хочу кофе, — ответил Новиков, стараясь улыбнуться.
Признаться, он кофе не очень любил и пил с Ларкой за компанию.
— Да ладно, сбегай, — сказала Ларка и тихонько толкнула его в грудь.
Новиков хотел было переиграть ситуацию, потянулся поцеловать Ларку, что-то невнятное зашептал, но она с улыбкой отстранилась:
— Тихо-тихо! — сама приоткрыла ему дверь, и добавила вслед, — И минералки купи.
Было бы что-нибудь в руках — так и кинул бы. Не в пол, а в Ларку.
Он вышел на улицу, и долго стоял у подъезда, под козырьком.
Отдышался и побрёл к магазину. Был уверен, что Ларка смотрит на него, долго терпел этот взгляд, потом не выдержал и оглянулся на её окна. Но никто и не думал на него смотреть.
Минералку купил в стеклянной бутылке.
Дверь Ларка, естественно, закрыла на все замки. Пришлось звонить и дожидаться пока она раскупорит все засовы.
— Чего так долго? — спросила, открыв.
— Очередь была, — ответил Новиков.
— Чего-то ты опухший какой-то? — усмехнулась Ларка, — Пил, что ли?
— У меня проблемы, — сказал Новиков, глубоко не нравясь себе в эту минуту ни взятой интонацией, ни произнесением чужих и неприятных слов.
Всё-таки куда уместнее было бы разодрать эту Ларкину домашнюю рубаху, вытащить её белые сиськи… а потом уже поговорить, используя нормальную человеческую речь.
Вообще ему раньше даже нравилась эта её неспешность: за ней будто бы скрывалось чувство красивой девичьей гордости.
«Мужчина выдумывает свою женщину сам, — сообщил как-то Новикову отец, — Ценность её в том, насколько точно женщина угадывает то, что про неё выдумали, и соответствует этому. Потом ей весь этот театр, естественно, надоедает и в какой-то момент она сообщает, что имеет право побыть самой собой».
Новиков попытался применить отцовские слова к, например, этой вот ситуации, но махнул рукой и пошёл пить кофе.
— Рассказывай уже, — попросила Ларка, выставляя чашки с кофе.
С Ларкой было, конечно, труднее, чем с матерью.
Новиков смотрел в чашку и рассказывал будто бы не Ларке, а куда-то в пространство. Было проще оттого, что она молчала, и, — что совсем на неё не было похоже — даже не притрагивалась к своему кофе. До сих пор Лара всё выпивала, что приготавливала себе в кофейнике, и, кстати сказать, никогда ничего не оставляла в кафе.