– Ты даешь!.. – Лебедь поглядел так, будто одновременно жалел и завидовал. – А мне мать сказала: без новых обойдешься, и так складывать некуда. – Он ухватил верхний, самый крупный мандарин и начал чистить. – Слушай, а может, тебе не заморачиваться? Ну, с дедом. В школу накатай без накидонов, по-простому. Как все пишут. А уже потом для себя…
– Тоже идея, – сказал Сашка, чтобы закрыть тему.
Родители вернулись поздно, отмечали годовщину свадьбы. Лебедь к тому времени ушел, Сашка листал дедовы записи и делал пометки в блокноте.
В передней зажегся свет, было слышно, как папа прошептал что-то маме и они засмеялись, весело и приглушенно. Они разулись и вошли в гостиную. Пахло от них рестораном, мама несла в руках роскошный букет. Сашка ясно и отчетливо увидел вдруг, какими они были лет двадцать назад.
– Еще не спишь?
– Не-а. Читаю вот…
– Отдохнул бы, телик посмотрел. Все-таки праздники.
Сашка пожал плечами.
– Па, можно тебя кое о чем спросить?
– А ты попробуй. – Отец добыл из серванта вазу и теперь остался с цветами в руках, пока мама в ванной ополаскивала ее и наливала воду. Выглядел смешно.
– Па, я тут пытаюсь разобраться… ну, с дедом. Ты же столько лет его знал – расскажешь, каким он был?
Отец переложил цветы в левую руку, а правой неожиданно крепко сдавил Сашкино плечо.
– Не сейчас. – Он глянул на дверь, повторил: – Не сейчас, хорошо? Она только-только начала забывать. И… знаешь, сына, для куррикулюма, по-моему, это необязательно: что и как я помню. Я обещал, да, но…
Мама из кухни спросила, все ли будут чай. Отец бодрым голосом подтвердил: а как же!
– В общем, захочешь поговорить – поговорим, – подытожил отец тихо и серьезно. – Но только без нее. Идет?
После чая Сашка вернулся к блокноту. Перечитал составленный за вечер список из десяти имен: дедовы друзья, коллеги, конкуренты, враги. Вообще-то их было намного больше, особенно врагов, но, если всех выписывать, никакого блокнота не хватит. Опять же, половину из них поди найди: кто-то на полуострове, кто-то уже в то время, когда дед вел записи, был старый и сейчас, наверное, умер. А доступ к шарикам имеют только близкие родственники.
Сашка подумал, дописал еще одно имя и пошел спать.
***
Дом был элитный: резные скамеечки у подъездов, снег сметен, дорожки посыпаны песком, елка во дворе вся в фольге и самодельных шарах. Рядом хищно скалился снеговик, нос из губки.
В каждом подъезде по консьержке.
Сашку пустили сразу, он даже удивился. Поднялся на четырнадцатый в чистом, пахнущем земляникой лифте и пошел по коридору, приглядываясь к номерам квартир. Сто шестая была в самом конце, он нажал на звонок и малодушно понадеялся: а вдруг никого? Хотя если никого – разве консьержка пустила бы?