– Неужели из-за отца?
Рифмач отмахнулся:
– Это было бы слишком просто! То есть из-за него тоже, но… отчасти из-за нас самих. Я думаю, примерно то же ощущали все… все те, кто не дошел. Они тоже являлись частью истории, хотя им вряд ли было настолько тяжело.
– За вычетом того, что многим пришлось умереть, – сказал принц. – Но – да, я понимаю, о чем ты говоришь. Иногда я чувствовал что-то подобное, отголоски или мерцание…
– И взгляд?
– Взгляд… да, пожалуй. Но почему теперь все это пропало, Ронди?
Рифмач поглядел на него почти с жалостью.
– Поехали, – сказал. – Может быть, мы даже сможем возвратиться домой.
– И просто оставим его там?
Ронди пожал плечами:
– Ну, если хочешь, возьмем у мастера топоры и приедем сюда снова. Без них все равно мы ничем не сможем ему помочь. Но если честно, – добавил Рифмач, – я думаю, для нас все закончилось… по крайней мере, в этой истории. Король вернется и без нашей помощи… Если вообще вернется.
14
«…и вот они отвязали коней и отправились в обратный путь. А когда наступила ночь, приснился принцу странный сон. Во сне том видел принц своего отца – как вошел он в Темя Мира и…»
«Вошел шагом
чеканным, гордым.
Венец на челе,
в руке – воздетый,
подобный знамени,
меч, который
в пламени горна
ни разу не был.
В Темени Мира
тьму злую
шагал смело.
Искал не злата,
алкал не славы,
желал людям
вернуть благо
жизни мирной.
Вернуть порядок,
сразить чудовищ,
чтобы светлыми
сны стали.
Меч сияет
витой свечою.
Венценосный
идет витязь,
видит на стенах
странные лики,
видит былого
тени размытые.
Начал начало,
времен истоки,
когда люди
людьми не были».
«Не различить во тьме иссякший свет
Былого солнца и былого неба.
И древних красок передаст ли цвет
Игру луча на белых шапках снега,
Сверканье перьев рано поутру?
И пенье тех, кто был охвачен негой,
Кто жил, не думая: “Когда-нибудь умру”?
О, вы, пред кем природа отворила –
Как пеликан благой! – разъяла грудь,
Кого вскормила и кого дарила
Со всею щедростью, – о вы, минувших дней
Герои, – есть ли в мире сем мерило,
Чтобы исчислить, всех весов верней,
Высоты ваши, подвиги, дерзанья?
Чтоб ваши имена назвать точней,
И вас призвать, не скрывши упованья
На мудрый ваш совет, на чудеса,
На то, что мы, никчемные созданья,
Когда-нибудь взовьемся в небеса
Вослед за вами. Выбора утратив
Необходимость, будем воскресать
В различных ликах. Время и пространство
Нам подчинятся раз и навсегда!
Изменчивость нам станет постоянством
И воссияем снова!.. Но когда?
Вот я иду (он рек), гляжу на эти
рисунки, различаю без труда
далеких предков – тех, кто жил при свете, –
личины. Но навряд ли их пойму.
Мы – дикие, растерянные дети,