— И гвозди где надо рассыпать, и масло разлить. Только осторожнее, чтоб нас не поймали…
— Да уж, конечно, лучше бы, чтоб не поймали… — Игги скорчил трагическую мину. — А что, ночь уже наступила?
— Вроде того. На, держи. Я тебе разыскал тут чего потемней надеть. — Газман изо всех сил старался, чтобы Игги не заметил, как он волнуется. — Ну и я, конечно, тоже черный свитер надену.
План у них и впрямь был остроумный. Это в случае удачи… А в случае провала… — смертельный.
— Я «работничка» с собой возьму, на всякий случай. Игги переоделся, положил домодельную бомбу в рюкзак и закинул его на плечо. — Не беспокойся. — Он словно видит, как Газман побелел от волнения. — Она без таймера не взорвется. Говорю же тебе, для нас с тобой «работничек» абсолютно безопасен.
Газман вымученно улыбнулся. Распахнув окно, он уселся на подоконник. Его то и дело прошибает холодный пот, а по спине бегают мурашки. Но выбора-то у него нет — Ангела надо выручать. Он всем покажет, как его родную сестру обижать!
Взяв себя в руки, он глубоко вздохнул и прыгнул в ночное небо. Вот она, настоящая радость свободы — ветер в лицо, раскинул крылья и лети!
Настроение у Газмана быстро улучшалось. Он чувствовал себя сильным и смелым, а вовсе не восьмилетним безродным мутантом.
29
— Элла!
Девочка подпрыгнула от неожиданности. Я вышла из кустов на свет. Так ей будет меня лучше видно.
— Это я, — чувствую себя все более по-дурацки: кто собственно «я»?
Темно, хоть глаз выколи, дождь слепит глаза. И почему она должна меня узнать? Собака обнюхала меня и притворно-грозно затявкала — защитница тоже нашлась.
— Это ты! Спасибо, мне без тебя ни за что было бы от них не удрать! — Элла прищурилась от дождя. — Ты как? В порядке? Ты что здесь делаешь?
Она испуганно озирается, и голос ее звучит настороженно. Будто с тех пор, как мы с ней повстречались с нашими общими друзьями, я успела продать душу дьяволу.
— Нормально все… — понурилась я. — Но в общем, мне бы, наверное… Короче, мне помощь нужна…
Никогда еще ничего подобного не слетало с моего языка. Слава Богу, по крайней мере, Джеб от меня таких позорных слов не услышит!
— Что с тобой? Это они тебя…?
— Они! Один из них меня-таки подстрелил. Такие вот дела.
Элла охнула и зажала рот рукой:
— Ранена? Что же ты мне сразу не сказала? Тебе же в больницу надо. Ой, Господи, пойдем скорее, пойдем.
Она посторонилась, уступая мне дорогу и отгоняя от меня Магнолию, с интересом обнюхивающую мою мокрую одежду.
И что, ты думаешь, я сделала, дорогой мой читатель? Без размышлений вошла в дом или повернулась бежать из последних сил? Пока я еще стою на пороге, у меня есть путь к отступлению. А чуть закроется за мной дверь — и готово. Птичка в клетке, и обратной дороги мне нет.