Она испытующе посмотрела на меня и осведомилась, уж не поссорились ли мы.
— Кажется, он тебе сегодня хотел позвонить. Или нет?
— Чего нам ссориться-то?
— Ты себе и представить не можешь, как он расстраивается из-за твоего Зальцбурга. Только об этом и говорит. Прихожу домой усталая, а он меня уже поджидает и начинает свой нескончаемый монолог… Бывает, он хоть уходит иногда, и я по-настоящему радуюсь. Даже очень радуюсь. Пусть хоть до полуночи шляется по улицам, если ему так хочется, — сказала мама ироничным тоном, но все-таки озабоченно поглядывая на часы.
— Сегодня утром он просто места себе не находил от отчаяния. Не спал всю ночь. И все из-за тебя.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга и ждали.
— Если бы у него друзья или знакомые были, я бы хоть позвонить кому-нибудь могла, — наконец нарушила молчание мама.
И вдруг я понял, где искать отца.
— Пойду поищу его, — сказал я маме.
Мама заявила, что я совсем спятил. Я, мол, и в детстве не умел логически рассуждать, все мечтал да фантазировал. Где же я его в огромном городе буду искать? Вена же не Зальцбург…
Но я не дослушал и выбежал из квартиры.
Несколько минут я ждал трамвая. Потом плюнул и побежал на следующую остановку. Там тоже долго не выдержал и рванул до следующей. В конце концов я поймал такси. И поехал в Аугартен — я знал, что отец любит этот уголок Вены и часто там гуляет, хотя родители давным-давно переселились в другой район.
Я обежал весь парк, но отца не нашел. Я вспоминал, как мы с ним гуляли здесь в детстве. Входили со стороны переулка Васнергассе, потом шли к круглой башне, на которой в войну стояли зенитки, потом через весь парк к фарфоровой мануфактуре, потом обратно на площадь Гаусса, потом через весь квартал, по Йегерштрассе и площади Валленштейна до церкви святой Бригитты, а оттуда уже домой. Может, он и сейчас там гуляет?
— Я буду навещать его по крайней мере три раза в месяц! — объявил я самому себе на площади Гаусса.
— Я взрослый, у меня своя жизнь, я не позволю себя шантажировать! — решил я на Йегерштрассе.
— Только бы с ним ничего не случилось! — умолял я неизвестно кого на площади Валленштейна.
— Я к ним только через полгода приеду, пусть знает! — поклялся я на площади святой Бригитты.
Я в отчаянии смотрел и туда, и сюда. Нет, отца так и нет. В маленьком сквере перед церковью святой Бригитты без сил опустился на скамейку, но немедленно вспомнил, как отец плакал в телефонную трубку, снова вскочил и бросился к дому, в котором мы жили двадцать лет назад.
— Ну, что, вот я здесь. Ты же этого хотел. Ну, что, доволен? — в ярости заорал я. — Я-то думал, идиот, мирный прощальный вечер, в семейном кругу… Но нет же!