С последним ударом все слилось в один мощный выкрик, прокатившийся над толпой. «А-а-а-а!!!» понеслось со всех сторон, постепенно формируясь в «Ау-угу-ури!» Кричали все.
– Augurii! [20] – кричали у него за спиной, кричали рядом и кричали стоявшие перед ним.
– Аугури, – смеялся Нариман, не вытирая крупные слезы и, отхлебнув шампанского, приподнял его над головой и вновь закричал, словно пытаясь защититься от беспристрастно наблюдающей за ним силы с безмолвного черного неба с немногочисленными скупыми звездочками.
– Augurii! – крикнул кто-то над ухом и Нариман очутился в чьих-то объятиях. Чмокнув в щеку, его выпустили. Он увидел отпустившую его девушку и застыл от удивления. Стоявшие до этого рядом незнакомые друг с другом люди обнимались и расцеловывались. Наримана вновь кто-то крепко обнял. Похлопав по плечу, мужчина одного роста и комплекции с ним продвинулся дальше.
– Аугури, – смог лишь шепнуть в ответ Нариман и опять почувствовал в горле комок.
Выстрел первого новогоднего салюта раскатился над площадью. Поднявшаяся вверх красная точка раскрылась белыми цветами. «А-а-а!» пронеслось в толпе. Цветы постепенно исчезли, оставив за собой печально закружившиеся золотые листья, тающие в полете. «А-а-ах!» выдохнула площадь разом. Нариман, запрокинув голову, восхищенно смотрел на непрерывный фейерверк. Гулкие выстрелы звучали один за другим, разукрашивая небо в фантазию соцветий, живущих в мгновении. «А-а-а! А-а-х!» раздавалось то и дело в толпе.
Половинку соцветий закрывало собой возвышающееся по правую сторону здание, но Нариман не жалел о том, что не сумел пробраться до середины площади, ему хватало и той половинчатой красоты, что вспыхивала прямо над головой. Что-то ушло, стерлось, забылось. Он ощущал себя перед чистым листом бумаги, на который можно переносить лишь нужное и доброе из уже исписанных его непонятным почерком страниц прошлого. Он закрыл глаза, вытянувшись в сторону неба, словно желая удержать в себе раскрывающиеся в ночи серебристые и золотистые цветы фейерверка. Легкие капли тронули его веки, губы и щеки. Нариман открыл глаза. «Дождь все-таки пошел», – подумал он прежде, чем успел ощутить толчок. Едва удержавшись на ногах, он слегка отступил назад, получив тут же второй удар.
Недоуменно оглянувшись, он увидел странно пригнувшихся, словно прячущихся от чего-то людей. Какое-то мгновение он стоял почти один, вытянувшись во весь свой невысокий рост, крутя шеей, все еще не понимая отчего приседают окружающие его люди, пока не увидел поблескивающие на свету перекрестные брызги шампанского, которыми неподалеку от полицейской машины одна группа молодчиков обливала другую. Почему-то в этот момент ему страстно захотелось узнать, где прячется красивая женщина полицейская. Встав на цыпочки, он попытался высмотреть ее и охнул от боли. Брызги шампанского попали прямо в лицо. Схватившись за глаз, он присел, как и все. Повернувшись спиной к обливающимся, начал лихорадочно искать платок в нагрудных карманах. Для этого полную бутылку с шампанским, от которой он успел отхлебнуть лишь один глоток, пришлось зажать между ног. Найдя платок, он закрыл им больной глаз, продолжая сжимать коленками бутылку, твердо решив, что обязательно найдет обидчика и выльет ему на голову остатки шампанского. Как именно он это все проделает, было неясно ему самому, потому что все мысли были заняты горящим глазом. Временами казалось, что он вообще останется без глаза. «Воды бы сейчас», – тоскливо подумал он и схватился опять за бутылку. Наконец-то, из глаз потекли слезы и боль постепенно ушла. Теперь заныли спина и коленки.