Скопец узнал вагонного обидчика и среагировал раньше американцев. Не сводя налитых кровью глаз с Андрея, он молча подтолкнул в его сторону своих верных псов. Те с опаской, но набычившись, пошли на сближение.
- Стийтэ! - все вздрогнули от неожиданности. Это взвизгнул ряженый бандеровец. - Вин мий! Мий, я кажу!! Я цёго москаля зараз. Що, курво, обдрыстався?
- Стоять! - бритолобый, не отрывая глаз от Андрея, сделал шаг вперед и за волосы отдернул назад украинского наемника. - Еще раз станешь у меня на пути - убью. Взять его! И помните, он мне нужен живым. Пусть не совсем здоровым, но живым!
Про «не совсем здоровым» бандерлоги поняли правильно и с облегчением на ходу вытащили из своих кирзовых сапог огромные охотничьи ножи.
Выпад вперед. Нож должен был воткнуться между правым плечом и ключицей. Вместо этого завис в пустоте, потому что Андрей сделал полшага назад и влево, уходя с траектории удара. Одновременно правой рукой он захватил кулак напавшего бандерлога, а левой с размаху двинул в локоть в том направлении, в котором сустав не сгибался. Точнее, не сгибался до сих пор, потому что отныне у руки нападавшего появился новый красивый изгиб.
Четырнадцать!
Пока первый корчился на полу от нестерпимой суставной боли, второй решил быть более осторожным. Он перекидывал нож из руки в руку, жонглировал им, готовясь застать противника врасплох. А противник стоял с таким видом, будто перед ним кругами ходил не вооруженный бандит со смертельными намерениями, а уличный доморощенный артист, выпрашивающий своими нехитрыми безобидными потугами подаяние у прохожих. В тот момент, когда бандерлог замедлил свои «фокусы», определившись с ударом, Андрей снова повторил свой трюк с бесконтактным нападением. Добрых два метра разделяло противников, а посему никто не понял, как и почему огромный патлатый мужик сначала дернулся книзу, растопырив лапы с ножом, а в следующую секунду, взмахнув ногами, смачно приложился затылком о бетонный пол ангара.
Тринадцать!
Андрей, не давая никому опомниться от шока, быстро и решительно начал сокращать дистанцию с оставшимися тринадцатью врагами.
- А-а-а, курво! - бандеровец выпрыгнул из общего «строя» и, забыв, что автомат может стрелять, попытался со всей силы ткнуть ненавистного «москаля» дулом в пузо.
Пуза на линии поражения не оказалось. Вместо этого дуло почему-то пошло все выше, выше, и начало разворачиваться в сторону, одновременно с чем автомат стал неумолимо покидать руки бандеровца. И ничего с этим невозможно было поделать. В следующую секунду приклад «калаша» сначала сотряс мозг горе-наемника (если он, конечно, был в этом узком, словно сплющенном с боков черепе), а затем решил сделать «пластику» огромного галицкого «руля», чтобы он хоть как-то соответствовал добрым украинским стандартам носа-картошки. Закрылись близко посаженные злобные карие глазки-бусинки, а рот, наконец, перестал изрыгать ругательства и проклятия. Надолго ли? Горбатого, как говорится, могила исправит: даже с откорректированной внешностью бандеровец, когда придет в себя, останется бандеровцем. Но сегодня рыть могилу кому бы то ни было у Марченкова не входило в планы.