Алексей ждал чего угодно, но не этого отеческого выговора. Кто он этому попу? Не родной сын и даже не прихожанин… Какого дьявола пастор лезет в его жизнь? В жизнь, которой он даже приблизительно не знает и понять не может.
— Все видят, какое у нее делается лицо, когда мы говорим о Боге. Все думают, что Лариса просто нью-йоркская проститутка… — Последнее слово было сказано Дуайтом чуть ли не с гордостью. Алексей уже знал эту манеру — гордиться своей просвещенностью, современностью и раскованностью, заключающейся в том, что «стыдные», как считали прихожане, слова, вроде только что произнесенного и ряда других — сифилис, например, или член, — произносятся ровным тоном как само собой разумеющееся. Мол, нет у нас запретных тем… Конечно нет, если голову спрятать в песок, а на мир смотреть через задницу… Алексей тоже постарался не менять выражения лица, а смотрел на Дуайта как бы с заинтересованностью. Внимая, так сказать. — Ты должен от нее избавиться. Мы хотим, чтобы Лариса уехала из нашего города. Пусть живет в своем ужасном Нью-Йорке.
— Дуайт, — Алексей встал со стула, — я как раз хотел тебе сказать сегодня. Мы ведь с ней уезжаем. У нас в Денвере живут друзья, которые ждут нас в гости. Лариса им звонила и договорилась. Даже неудобно, что так спешно все получилось. После Денвера я к вам еще заеду. Попрощаться… — Он говорил первое, что приходило в голову. Никаких денверских друзей, разумеется, не было, просто при последних словах пастора он понял, что не может больше оставаться в этом доме. Но обижать Дуайта не хотелось, поэтому приходилось импровизировать. — Так что мы сейчас уезжаем. — Выдохнув последнюю фразу, Алексей постарался улыбнуться так же открыто и прямо, как это делал пастор.
— Я еще не сказал самого главного.
— Да? — Он напрягся, предчувствуя неожиданные неприятности.
— К вам приходил ваш друг.
Вот это да. Слова выстрелили ему в голову, как пули. Алексею даже показалось, что он почувствовал толчки воздуха, когда они пролетели мимо.
И как следствие пролетевших у виска слов-пуль наступила контузия. Алексей перестал слышать то, что говорит ему пастор. Как же они их нашли? Что теперь будет? Неужели они настолько сильны, что вычислили их за какие-нибудь три недели… Невозможно, невозможно… Они нигде не регистрировались. Ни один человек не знал даже приблизительно, в какую сторону они поехали. Приблизительно знал Кеша, но он мертв. Да ведь и искали-то не его, имени даже его никто в Нью-Йорке не знал… Искали деньги, то есть Ларису. Как, как они их вычислили?..
— Какой друг? — переспросил он.