Если бы Антону Игнатьеву сказали, что он ведет какую-то свою игру, он бы не то что удивился, но постарался объяснить гипотетическому собеседнику, что тот путается в терминах. Никакой своей игры не было — партия, начата не им и не им, видимо, когда-нибудь будет завершена, пошла не по правилам, и Антон просто пытался ее как-то упорядочить и придать ей более конкретный вид. Действительно, если уж менять правила, то хотя бы договариваться с игроками противоположной стороны, а иначе даже продолжать неинтересно. Он давно наблюдал за Мясницким, благо по роду своей работы телохранителя-консультанта был в курсе почти всех важных дел фирмы. Важных. Были и другие — те, о которых заявляла вывеска при входе в офис: «Компьютеры». Барон, как почему-то окрестил Игнатьева Мясницкий, знал, что зря Сергей Львович не использует возможности своего легального бизнеса на полную мощность, а сосредоточивает силы полностью на теневом обороте — алкоголе, наркотиках, оружии. На явном, так сказать, криминале. Компьютеры могли давать вполне приличный и гарантированный доход. Барон знал множество нищих хакеров, готовых работать за самое скромное вознаграждение, лишь бы им предоставили «крышу» и, что необходимо для грамотного и сравнительно безопасного взлома компьютерных сетей, снимали бы офисы, предоставляли нужное оборудование.
Мясницкого это не интересовало. Тянуло его на грязную работу, как-то патологически он тяготел к ней, — видимо, еще со своих русских операций привык Сергей Львович к тому, что бизнес не делается в белых перчатках. Но самое неприятное было в этом то, что Мясницкий, в силу возраста и дикого везения, которое хранило его от провалов, расслаблялся год от года все сильнее, наглел, подставлял партнеров, обманывал своих же работников, не гнушался откровенного воровства. Не своими, конечно, руками, но какая разница: приказы, вернее, указания шли от него.
Игнатьева, так же как и Мишу Рахманинова, Мясницкий подобрал в трудную минуту, предложил приличный заработок: физические данные Антона и опыт работы следователем характеризовали его с самой положительной стороны для работы в качестве телохранителя с расширенными, так сказать, полномочиями. В случае начала военных действий, которые время от времени, в небольших, правда, масштабах, приходилось вести Мясницкому с конкурентами и обманутыми им группировками, Барон становился кем-то вроде коменданта гарнизона, патронируемого Сергеем Львовичем. Гарнизон был невелик: Мясницкий жадничал и не желал расширять штат сотрудников, поэтому каждому из них приходилось совмещать несколько профессий — от киллера до курьера. Это вело, по понятиям Антона, к общему разложению и потере квалификации, но переубедить шефа не было никакой возможности. В последние годы он совсем зарвался, стал работать в основном на себя, совершенно прекратил вкладывать деньги в развитие предприятия. А это, как знал Антон из опыта предыдущей работы, в криминальных структурах последнее дело. Обычно за подобного образа действиями главаря следует смена власти в банде, как ее ни называют — группировкой, синдикатом или акционерным обществом. Рано или поздно, но подчиненные понимают, что шеф зарвался, потерял контакты и необходимый авторитет, и в лучшем случае смещают его с должности. Способы смещения просты и стары как мир — от «подставы» до физического устранения. Последнее, как правило, проще, быстрее и обходится дешевле.