— Кто такой? — услышал он грубый голос над своей головой, прижатой к полу.
— Билл Грэм, — только и смог сказать несчастный журналист.
— Билл Грэм… Что, ребята, будем делать с этим Биллом Грэмом? Эй! — Голос снова обращался к нему. — Чего тебе надо? Ты зачем пришел, а?
— В гости…
Сапог перестал давить на затылок.
— Ну, вставай, проходи, если в гости…
Билл услышал, как сзади щелкнул дверной запор. Он поднялся и увидел перед собой человека в черном свитере, черных джинсах, сапогах и в черном чулке, натянутом на голову. «Как в кино…»
— Пошел! — Его сильно толкнули в спину, и Грэм почти влетел в гостиную. Там стоял еще один бандит, с виду близнец первого — в таком же черном одеянии и в маске. Третий, невидимый, находился сзади. Пастора видно не было.
— Ну что, щенок? — спросил тот, что стоял посреди гостиной. — Что скажешь?
Грэм попытался улыбнуться, вспомнив заветы доктора Карнеги, но у него ничего не вышло. Лицо исказила жалкая гримаса, которую надо было побыстрее убрать, чтобы не раздражать лишний раз гангстеров… Но гримаса словно прилипла, и ему пришлось проделать целый ряд мимических упражнений, чтобы привести лицо в более или менее достойный вид.
— Что морщишься, парень? Не нравится обращение? Нас тоже здесь многое не устраивает. Тоже небось пастор?
— Нет, я журналист…
— Журналист… Это хорошо. Тогда мы тебя убивать не будем. Пока. — Из-под черного чулка вырвалось что-то вроде смеха, жуткое хриплое бульканье, от которого, как и от самой фразы, Грэма сковал не то что внутренний холод, а настоящий мороз.
— Не дрожи, не дрожи, сказал же — не убьем… Как называется твой вонючий листок?
— Сейчас я пишу в «Денверпост»-…
— О-о, да ты, наверное, знаменитость? Ребята, смотрите, какой улов! «Денверпост»… А с какой гордостью он это сказал-то, ну, я не могу… Так вот, напиши в свой сраный «Денверпост», что скоро всем вам конец. Понял?
— Кому конец? — дрожащими губами спросил Грэм.
— Узнаешь, не торопись. А ну иди-ка сюда! — произнес невидимый гангстер.
Грэм, повернувшись, не удивился, увидев, что третий бандит как две капли воды был похож на двух остальных.
— Иди, иди. — Он манил его к деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. — Теперь повернись.
Он послушно повернулся спиной к перилам и почувствовал, что руки, схваченные террористом — так почему-то Билл стал называть про себя эту троицу, — просовываются сквозь перила лестницы. Он едва не вскрикнул от боли, когда на запястьях защелкнулись наручники. Грэм оказался прикован к перилам — руки вывернуты назад и вверх. Он почти висел, чувствуя, как в суставах растет ломящая боль.