Джошуа Бронски ехал в управление, чувствуя злобу, нараставшую по мере приближения к отделу по борьбе с наркотиками. Сегодня он пригласил майора Гринблада к себе на обед, но тот неожиданно холодным, чуть ли не грубым голосом сказал, чтобы Джошуа явился к нему немедленно, и повесил трубку. «Старик совсем забыл, с кем имеет дело, — думал Джошуа, — привык к вольготной жизни, грубит тем, кто его кормит. Как говорят русские, рубит сук, на котором сидит. Правда, пользы от него, конечно, очень много, этого отрицать никак нельзя, но и проколов у него в последнее время достаточно. Упустил этого торопыгу-полицейского Клеща, злосчастные полмиллиона исчезли в неизвестном направлении, просил помочь Барону с Рахманиновым, так старик их уже несколько дней не может найти — как в воду канули оба, так что мог бы вести себя посдержаннее».
— Ну, здравствуйте, майор. — Широко улыбнувшись, он приветствовал старика как обычно, не показывая своего недовольства. Перед тем как войти в его кабинет, он собрался, согнал с лица недовольство и решил не обращать внимания на старческие причуды. В конце концов, главное — это конечная цель, а нервы на работе у каждого могут на какой-то момент сдать.
— Садитесь, Бронски. — Майор не ответил на улыбку Джошуа, махнул рукой на кресло перед его столом. Он старательно прятал глаза, и это удивило Джошуа — обычно майор сразу лез целоваться, расспрашивал о здоровье и жаловался на нерадивых подчиненных. — Что у вас? — спросил майор, уставившись в какие-то свои бумаги.
— Майор, я не понимаю. Что происходит?
— А то происходит, сынок! — майор неожиданно заорал на него, выплескивая то, что, видимо, давно копилось у него внутри. — А то, что против вас, сэр Бронски, начато расследование! И на самом высоком уровне.
— Что это еще за расследование?
— Вас, сэр Бронски, обвиняют в мошенничестве. С ваших счетов регулярно исчезают деньги. Десять миллионов — только за последнюю неделю. Официальное обвинение будет предъявлено сегодня. Я, по старой памяти, вас предупреждаю об этом и советую убраться из города куда-нибудь подальше.
— Какой бред… Куда исчезают? Что за чушь?
— Это не чушь. Это очень даже серьезно. Вашей компанией заинтересовались все, начиная с налоговой полиции и кончая нашим ведомством. И я вам ничем помочь не могу! — Гринблад сорвался на старческий визг — истеричный, словно у базарной торговки: — Больше я вас не задерживаю!
Бронски побледнел.
— Хорошо, — сказал он, медленно поднимаясь. — Спасибо, майор.
— Что это?
Лариса сбросила скорость, пристально вглядываясь в черную точку на горизонте, которая по мере приближения вырастала, приобретала отчетливые очертания и наконец превратилась в фигуру мотоциклиста, стоящего поперек шоссе.