За приемом следовала пирушка. Она всегда открывалась молитвой, во время чтения которой собратья стояли с непокрытой головой. В данном случае главный мастер произносил с братским бокалом в руке приветственный тост в честь принятого, в ответ на что этот последний пил за процветание братства. При этом из «братского бокала» пили в трижды три приема; его брали платком или чистым полотенцем, но никогда просто рукой, затем подымали крышку и далее подносили ко рту; отпивали три глотка, опускали бокал и убирали руку. В заключение мастер призывал на все общество благословение Святого Иоанна, после чего пиршество кончалось молитвой и тремя ударами.
Когда странствующий каменщик — подмастерье хотел посетить впервые братский барак в каком‑либо поселении, он три раза стучал у входной двери и спрашивал: «Работают ли здесь немецкие каменщики?» Тогда работа приостанавливалась, и члены братства откладывали молоток, наугольник, циркуль и ватерпас, которые они держали в руках как знаки своего ремесла. «Парлирер» выходил, спрашивал у чужого лозунг, проверял рукопожатие и испытывал его знания ремесленных тайн. Если тот выдерживал испытание, то на стук самого младшего из собратьев дверь открывалась. Чужак в три шага поступал к мастеру или «парлиреру», который заменял мастера во время его отсутствия, расставлял ноги под прямым углом, подавал мастеру руку и в это время, как все подмастерья поднимались, произносил «Да приветствует вас Бог, да научит вас Бог, да вознаградит вас Бог, обермейстер!» Тогда главный мастер или «парлирер» приветствовал его словами: «Мастер такой‑то возвращает вам свой поклон». Вслед за этим чужой подмастерье отступал на три шага и приветствовал теми же словами каждого подмастерья отдельно и просил его о содействии или о работе. Если он не мог получить работы, то он прощался с мастером, который снабжал его поклонами ко всем богобоязненным каменщикам на воде и на суше, и получал отпуск, то есть уходил прочь через открытую дверь братского барака.
Как известно, мистический дух наивного средневековья любил облекать реальную жизнь в картинность, полную особого смысла, идеализировать каждое земное действие, давать духовному конкретные образы и предлагать зрителю истину не в непосредственном ее виде, а окутанною в глубокомысленную символику.
Этот символический язык пользовался также и в братствах каменщиков, благодаря его целесообразности, большим уважением, а именно у них были символизированы принципы искусства. Понимание этих символов во всей их глубине составляло для каждого члена братства дело чести. Они считались нормой и путеводной нитью при занятии ремеслом, и тем, кто их понимал, они облегчили работу, так как он при их содействии самым коротким путем проникал в цель и способ ведения работы. Эти символы состояли из герметических элементов: треугольника, четырех-, пяти-, шести-, восьмиугольника, круга, отчасти же были заимствованы из инструментов, к которым приходится прибегать при черчении и при постройках: из циркуля, аршина, угломера, правила, клевца и т. п.