Эго был уже английский сектор Большого Берлина. На улицах то и дело попадались офицеры в иностранной форме. Но Соколов не смотрел по сторонам. Мысли его были заняты лишь одним: как бы не опоздать к прибытию поезда.
Через несколько минут они добрались до Силезского вокзала. Капитан выбежал на платформу. От огромного ажурного сооружения из железа и стекла остался только остов — голые, заржавленные рёбра. Пронизывающий осенний ветер гулял по перрону. На стене чёрный человек в низко надвинутой шляпе с таинственным видом всё ещё прижимал палец к губам, произнося: «Тсс!»
Капитан приехал слишком рано. Почти полчаса пришлось ему мерять шагами перрон. С большим букетом ходил он взад и вперёд по длинной асфальтовой платформе и думал о предстоящей встрече с Любой. Появились флегматичные железнодорожники, перрон постепенно заполнялся людьми, но Соколов, охваченный своими мыслями, никого не замечал.
Вдруг совсем близко зашипел паровоз, а потом мимо пробежали длинные синие вагоны экспресса. Когда в окне промелькнуло лицо Любы, капитану показалось, что эти проклятые вагоны никогда не остановятся.
Через минуту Соколов уже обнимал жену.
А Люба, немного оробевшая и бледная, обеими руками прижимала к себе букет, стараясь скрыть подступившие слёзы.
Они так долго мечтали об этой встрече, что теперь неожиданно растеряли все слова и лишь безмолвно смотрели друг на друга.
Люба была такой же, какой помнил и представлял её себе Соколов: ровная линия бровей, красиво очерченные губы. Тёмно-карие глаза глядели на него с нежностью. Ох, сколько раз видел капитан эти глаза во сне!
Наконец они заметили, что, кроме них, на перроне почти никого не осталось: поток приезжих успел схлынуть. Капитан легко подхватил чемодан и сказал:
— Ну, Любонька, вот и начинается для тебя Германия.
— Неприветлива она на первый взгляд, — поёжилась Люба, глядя на голые стальные фермы.
— Ничего… Сейчас поедем домой, отдохнёшь, осмотришься.
Они направились к выходу. Чёрный человек со стены погрозил Любе пальцем и предупредил: «Тсс!» Она снова поёжилась.
Навстречу шёл носильщик.
— Можно с ним поговорить? — спросила Люба у мужа, остановившись.
— Попробуй.
Люба, волнуясь словно на экзамене, впервые попробовала применить на практике своё знание языка. Как и многие молодые люди нашей страны, она изучала немецкий в семилетке, потом в техникуме, затем в институте, и всё ей казалось, будто она ничего не знает. Но это было не так, в чём она сейчас и убедилась.
— Скажите, пожалуйста, где помещается камера хранения? — спросила Люба у носильщика, с тревогой ожидая услышать в ответ «не понимаю».