Существовали и другие люди, разделявшие любопытство, испытываемое «М» к раскопкам захоронения. Среди этих людей — генерал Гелен, переехавший на виллу, где прежде жили Борманы. За зрелищем наблюдал также шеф Гелена. Присутствовала и британская секретная служба. Тут был и представитель ватиканской разведки, посланный прелатом Вольми, призывавший римский понтификат к «идеологическому противодействию» коммунизму в Латинской Америке. Был и наблюдатель от лица св. отца Мартина (Бормана-младшего), католического миссионера, только что чудом избежавшего смерти в Конго. Он являлся старшим сыном того, чьи останки надеялись выкопать.
Среди щебня слонялся Альберт Крумнов, бывший почтальон. Он вспоминал, что по приказу русских трупы сжигали примерно в пятистах метрах от тогдашнего Зандкругского прохода в Берлинской стене. Возможно, его вдохновила награда в 100 000 марок, назначенная управлением франкфуртского обвинителя за информацию, ведущую к обнаружению Бормана. Старый почтальон заявил, будто тогда на одном из трупов нашел бумаги, из которых было ясно, что тело принадлежало Борману. Чего же он так долго ждал? И где же эти бумаги? Следователь из венского архива, выслушав путаные ответы, позднее докладывал, что старика обмануло Братство, основной задачей которого была защита бывших нацистов и сохранение духа их философии.
«М» вернулась в свою квартиру на другой стороне от Берлинской стены, а на берегу реки Шпрее мужчины в белых комбинезонах все еще продолжали осторожно переворачивать комья земли. Ржавые каски, стволы винтовок, сморщенные сапоги, сгнившая ткань отделялись от мерцавших в темноте бесчисленных костей. Позднее «М» сказала, что, по ее мнению, эта ложная тревога была целенаправленно поднята Братством, чтобы отвлечь внимание от их зарубежных операций. «Но, — добавила она, пожав худыми плечами, — я действительно не могу похвастаться, что знаю обо всем этом».
Ее настоящее имя было Маня Беренс, и она раздражала Герду Борман своей робостью, а не тем, что у нее возник роман с Мартином. Маня читала письма Герды, в которых та предлагала, чтобы они по очереди беременели от ее мужа, чтобы то одна, то вторая рожала отличных арийских малышей. Когда Маня выбрала Восток, это стало ее пуританской реакцией на происходящее, ведь некогда она обладала стойкими религиозными убеждениями, отвергая все, что казалось ей растлением, распространявшимся от ожиревшего и одержимого сексом Запада.
Спустя три недели после раскопок около станции Лертер она узнала, что ни одни из эксгумированных костей не могли быть идентифицированы как принадлежавшие ее пропавшему любовнику. Это ее не удивило. До того она совершила ночью 25 сентября 1963 года более секретное путешествие в немецкий военный гарнизон в Кройцберге в Западном Берлине. Там на кладбище могильщики извлекли из земли изъеденный червями гроб. Табличка гласила, что в этом месте покоятся останки Генриха Мюллера. Мюллер был вторым в списке самых важных из разыскиваемых военных преступников. Возглавлял список, естественно, Борман.