«Хочется мне лишний раз глянуть на летописи и книги с пометками Карамзина, потрогать и полистать красиво кем‑то переписанный «Евгений Онегин» — книжечку в сафьяновом переплете, побывавшую, по преданию, в руках Пушкина, когда, проезжая по пугачевским местам, он гостил у Языковых».
Николай Краснов — человек и поэт во всем традиционный. Эта традиционность (в жизни — ласковость к земле, к крестьянству, в литературе — влечение к простоте, ясности) отличает его творчество. Им издано более двадцати стихотворных и прозаических сборников; в прозе, которая в зрелом возрасте захватывает Н. Краснова все сильнее, он все так же лиричен.
Жизнь искреннего писателя, его любимые мотивы и пристрастия довольно просто разглядеть почти в каждом его произведении. Не только талант, но и судьба побуждают нести в себе главную тему.
В этом сборнике вы найдете и фронтовую повесть, и воспоминания о счастливом учении в Литинституте, и страницы о первой любви, о женщинах. Обо всем написано тепло, человечно и мягко — оттого, может, и мягко, что, как сказал о творчестве Н. Краснова один взыскательный критик, «безжалостность жизни… обезоружена авторской грустью и глубоким сочувствием к своим героям». Удивительная прочность земного бытия притупляет боль. Но так часто бывает и в нашей с вами жизни.
1985
Писатель Иван Маслов мне не был известен.
Пишущих сейчас так много, что всех не прочтешь. В погоне за материальным изобилием пишут плохо, выпускают книгу за книгой, и опытный, искушенный читатель испытывает удовольствие уже оттого, что ленится засорить свою голову чьей‑то зарифмованной информацией и тупой прозаической болтовней. Тучи пыли летят в лицо читателя, забивая все поры библиографических справок. И пусть летят, но беда в том, что в мелькании имен пропустишь порою имя самобытное.
Моя встреча с прозой Ивана Маслова была случайной, но радостной. Если вы хотите почувствовать, как
переливается через край доброта человеческая, как поток душевного тепла достигает всех уголков бытия, как природа возвращается к нам в чистой и уже сиротской своей красе, а люди эпохи прогресса и технической цивилизации остаются на ее лоне все теми же, что и всегда; если вам дороги тихие звуки жизни, ее мягкости, искренней правдивости; если вы, подобно автору, способны сочувствием отметить, «как дороги устало лежат на земле», — прочтите эту книгу. Но читайте медленно, в старомодном ритме. В искусстве и литературе нам полюбились шумовые оформления, электронно — световые крючки на табло наших судеб, и мы с преступной радостью узнаем себя в надрыве, суете, криках и завываниях. Но, оказывается, мы не такие, не всегда такие, существо наше по — прежнему старое, вековое, с ясностью ума и чувства, которое мы в себе держим, когда проснемся воскресным утром и без торопливости созерцаем душой свой миг на земле. Писатель И. Маслов не раздерган «машиной времени». Мне иногда казалось, что вроде и не человек моих дней пишет это, а какая‑то чудом уцелевшая стихия в том, кто ходит по южной провинции с фамилией Маслов. Он тонко вскрывает нашу расколотую совесть. Читайте повесть «Дом»! Если у вас в городе или в деревне живет одинокая мать и вы к ней по всяким причинам не едете, по этой повести вы вдруг в озарении и вине поймете, как ее сердцу туго без вас и как она безропотно ждет. Эту повесть я ставлю выше всего прочего в сборнике. Не всякий дорастает до такого пронзительного покаяния, покаяния как бы за всех нас, детей и внуков, забывающих зачастую родство и с домом, и с самой землей. Это поэма в прозе, сотканная, кажется, из одного милосердия.