Сразу за монастырем — каменный памятник погибшему на войне 14–го года поручику Холявке. Поручик ли, солдат — он защитник, отдал жизнь за Родину. Неизвестно кто, когда стащил надгробный камень с места захоронения к дороге, где бегают машины. Можно надеяться, что в скором времени его вообще сбросят в воды озера… Какие чувства мы воспитываем? Страсть к разрушению? Напрасно мы не учитываем, что думает при этом молодежь. И даже бабушки из «стардома». Если нет традиций хороших, бурьяном вырастают дурные.
От камня я переезжаю греблю и останавливаюсь через сто шагов в хуторе имени Ленина (колхоз имени Димитрова, правление в станице Днепровской). Захожу во двор, прошу напиться. Выясняется, что воды в хуторе хорошей нет, колодцы с водой соленой, за пресной надо ездить на велосипеде три километра. Асфальта от шоссейной дороги нет (а всего один километр проложить к хутору), пыль стоит невообразимая; во дворах, в хатах та же пыль. Правление под разными предлогами отказывается провести водопровод с четвертого отделения, расстояние метров триста. Зимой на велосипеде за водой не поедешь. Так что же, пить соленую воду? В хуторе живут колхозники, проработавшие по сорок лет. За молоком ездят в Тимашевск.
…Жалко, не посмотрел я, в каком доме живет председатель, не попробовал, какую воду он пьет, и не спросил, бывает ли он в «стардоме» и понимает ли, в каком невыгодном свете выставляется запущенная монастырская площадь и жалкий дворик «стардома» в глазах тех, кто помнит историю бывшего монастыря?»
Мне, разумеется, ответили уже непосредственно из Тимашевского райисполкома. Вода‑де хорошая, дом для престарелых переведут в станицу в помещение детского сада, камень перетащат на могилу матери Холявки, хутор же «не перспективен», и асфальт пока там не нужен.
Не тяжбой с исполкомом занимаюсь я в этой статье.
Моя статья о памяти, о нравственности. Память — это отзывчивость сердца человечёского. Не соленая, а живая вода памяти об ушедших переливается толчками нашего сердца в память о нынешних днях, о людях этих дней. Память — кровное слово. Так будем же сперва благодарными людьми, а от этого доброго чувства станем мы и благодарными потомками.
Вот в чем нескончаемая нравственная связь времен.
Р. 5. Поставив точку, я задумался: а вдруг мое чувство сгустило краски? Кому, в сущности, приятно писать о плохом? Никому. Все равно что накуриться до головокружения. Гораздо интереснее порадовать и людей, и себя самого находкой прекрасной; душе писательской полезнее благостное, гармоничное, поэтическое. Овеянное поэзией произведение (даже очерк) дольше живет. И потом… потом ведь понимаешь: полетят в район после статьи указующие бумаги, затрещат в кабинетах телефонные звонки. Опять вызывай, разбирай, отвлекайся, а тут уже косовица хлебов, за ней сбор овощей, фруктов. Ехал я снова в Тимашевский район жарким июньским днем и мечтал, чтобы там, где я застал в прошлом году неуважение к старости, изменилось хоть что‑то. Я закончил бы статью постскриптумом, но каким! Прежде всего сказал бы о вернувшейся совестливой ответственности. И о прочем.