Алексей что-то говорил о двойном венчании, что в России так принято, если жених и невеста принадлежат к разным христианским церквям… Но ведь англиканского викария здесь, в болгарской деревне, не найдешь! А свадьба назначена на завтра!
Что ж, раз так, в конце концов можно обвенчаться и в православном храме. Алексей был прав — религий много, а Бог один, и он услышит священные обеты, в какой бы церкви их ни давали. А венчание по англиканскому обряду (без которого она тоже не мыслила свой брак), можно отложить до возвращения в Петербург — в России живет не так уж мало англичан, и викария в российской столице найти совсем нетрудно.
Тут Мэри впервые поймала себя на том, что думает об отъезде с Алексеем в Петербург так, словно речь идет о долгожданном возвращении домой. Но Россия и вправду давно казалась ей родной. Наверное, сама судьба распорядилась так, чтобы Мэри смогла вернуться туда, где ей было так хорошо.
И все же… трудно поверить, что все это — правда. Может быть, она сейчас проснется где-нибудь в гостинице в Салониках, а то и в Лондоне, в своем пансионе, и окажется, что никакой свадьбы нет и в помине, это был всего лишь сон…
А хозяйка стояла рядом и вопросительно смотрела на Мэри, погрузившуюся в свои раздумья, ожидая ее реакции на потрясающую новость о скором венчании. По мнению госпожи Райны, невеста вела себя слишком сдержанно. Наверное, потеряла от счастья ясность мысли.
— Это все так неожиданно, госпожа Райна. Мне трудно поверить, что вы говорите о моей свадьбе. Это как сон… У меня голова идет кругом, — прошептала Мэри, невольно подтверждая подозрения хозяйки, все больше уверявшейся — невеста на радостях сделалась не в себе. — Я в полном смятении… даже не знаю, что и думать!
Еще не успев завершить собственную фразу, она подумала, что говорит какие-то глупости, и застеснялась еще больше. Уж, кажется, можно было бы не уподобляться жеманным барышням, которые, услышав о собственной свадьбе, не могут найти ничего лучшего, кроме как без конца повторять: «Ах, какой сюрприз! Какая неожиданность! И кто бы мог подумать!», хотя сами делали все возможное и невозможное, чтобы приблизить заветный миг венчания.
Но добрая болгарка, невзирая ни на что, сочла, что в поведении Мэри нет ничего удивительного или глупого, и заявила, что любая невеста накануне свадьбы пребывает в полном смятении чувств, и дело это, в общем-то, житейское. Чего еще ожидать от юной барышни, мечты которой сбываются; хорошо еще, что в обморок от полноты чувств не грохнулась.
— Но чувства чувствами, дорогое дитя, а нам надо успеть приготовиться к свадьбе, — напомнила Райна. — Такой день бывает в жизни женщины лишь однажды. В редких случаях — дважды, но только у тех, кому выпало горе овдоветь в первом браке, а этого нельзя пожелать никому. Да и не каждая вдова встретит новое счастье. Но не будем о грустном. Свадьба есть свадьба! Эх, вот сшить для тебя свадебное платье мы уже не успеем, Мария. Давай-ка придумаем, в чем ты будешь венчаться. Я могу уступить тебе свадебный наряд, который приготовила для своей дочки. Моя Лиляна выходит замуж не завтра, у нее и жениха-то еще нет, так что я успею сделать для нее другой наряд. Правда, придется все ушить — Лиляна покрупнее тебя будет.