Золотых нетерпеливо щелкнул пальцами; Шелухин быстренько приблизился к столу и протянул трубу.
– Золотых, слушаю…
– Господин полковник? Нестеренко, с басовокзала. Только что прикатил биобус из Шумилово, на нем приехали оба прибалта – дог и эрдель. Оба с рюкзачками, пошли в сторону стоянки такси. Богдан По за ними приглядывает…
– Мышей ловят? – поинтересовался Золотых. – В смысле – по сторонам хоть глядят?
– Глядят. Богдана они, по-моему, срисовали, а я не показывался, из зала наблюдал.
– Скажи Богдану, чтоб на рожон не лез. Даже если они не станут сдаваться.
– Понял, выполняю…
– Таскайтесь за ними, можете даже сильно не прятаться. Но и в первый ряд нечего лезть.
– Понял, господин полковник…
Нестеренко отключился.
– Ну, что, – сказал Золотых Коршуновичу. – Последняя парочка. Остальные сдались.
– По-моему, и эти сдадутся. Иначе твои шустрики черта с два бы их отследили.
– Ты это… добрее будь, вот, – огрызнулся Золотых без всякой злобы. Слишком уж давно они с Коршуновичем друг друга знали. И мелкая пикировка соперников-профессионалов давно стала чем-то вроде полуобязательного ритуала.
– Кстати, – Золотых хлопнул себя по лбу. – А что с Шерифом? Где твой Лутченко?
Коршунович взглянул на часы.
– Скоро объявится… Через час-полтора, наверное.
Золотых тоже взглянул на часы.
– Черт, завтракать пора. Сходим, что ли?
– Надо бы, – вздохнул Коршунович. – У меня тоже это… кишка кишке колотит по башке.
Золотых усмехнулся и вызвал ординарца.
– Олежка! Распорядись, чтоб завтрак несли!
– Так поздно уже завтракать, Константин Семеныч! Обедать давно пора!
– Ну, пусть обед несут, какая разница! И можно заодно вчерашний ужин…
– Давай все-таки сходим, а Семеныч? Подумаешь, пару минут… – предложил Коршунович.
Золотых пожал плечами:
– Ну, ладно, давай… Олежка, отставить, мы в буфет пойдем! Степа, побудь тут, после нас позав… гм! Пообедаешь, лады?
– Конечно, Константин Семеныч.
Золотых встал из-за стола, оправляя китель.
– Тебе не жарко? – поинтересовался Коршунович. – Снял бы ты его…
– Жарко, – фыркнул полковник и выразительно воздел указательный палец горе: – Однако, я сейчас являю собой лицо Сибири. Вот прибалтов проведем, тогда и сниму.
– Тучноватое, надо признать, лицо, – фыркнул Коршунович. – Ты когда в футбол последний раз бегал?
– Футбол я не люблю, – вздохнул Золотых, выходя из кабинета. – Я теннис люблю.
– Теннис? – Коршунович задумчиво пожевал губу. – Это импортное дрыгоножество и рукомашество? Я понимаю – футбол, или, там волейбол. Но теннис? Тебе не кажется, что это игра для маленьких девочек?
– Тогда уж давай всей толпой в регби играть. Дабы подчеркнуть мужескость. И без судьи, чтоб клочья из всех летели…