– Помогите! – закричала не своим голосом Марья Егоровна, кидаясь к дверям.
Крик ее был так отчаянно-пронзителен, что его слышно было даже среди грохота колес. В одно мгновение всполошился весь вагон. В боковой коридор повыскакивали пассажиры изо всех соседних купе. Все были встревожены, перепуганы, и никто не знал, в чем дело.
– Что такое? Несчастье? Упал под поезд? – раздавались тревожные вопросы.
Марья Егоровна, вне себя от ужаса, стояла уже на коленях перед неподвижным телом отца. Егор Павлович был мертв. Смерть настигла его моментально. Тело еще не похолодело и не окоченело, но жизнь уже оставила его. Не могло быть никаких сомнений в этом.
– Папа, родимый мой, да откликнись же! – не помня себя, выкрикивала молодая девушка, тормоша труп.
Кругом уже раздавались крики: „Доктора!“ – и доктор нашелся. В купе вошел средних лет господин и, слегка отстранив Марью Егоровну, взял руку ее отца.
– Вы – доктор? – залепетала Воробьева, – спасите его… Это – мой отец… Спасите его, ради Бога! Не может быть, чтобы он умер, он не мог умереть… Он только сейчас был жив…
– Успокойтесь, успокойтесь, – отозвался врач, – сейчас все узнаем… Положите его! – приказал он кондукторам.
Тело Егора Павловича положили на диван. Доктор склонился над ним, исследовал пульс.
– Что, доктор? – схватила его руку Марья Егоровна. – Что с ним?
Доктор пристально посмотрел на нее и произнес одно только слово:
– Мертв!
Молодая девушка схватилась обеими руками за голову и дико взглянула на говорившего. Потом она громко захохотала и забилась в тяжелом нервном припадке.
– Ее непременно нужно удалить отсюда! – шепнул доктор старшему кондуктору. – Смерть этого старика несомненна.
– Но что здесь? – обратился к доктору один из пассажиров. – Несчастный случай? Преступление?
– Не знаю… не думаю… Паралич сердца, – отозвался тот, – впрочем, это может показать только вскрытие.
– В Колпине придется остановить поезд, – сказал обер-кондуктор, – я должен охранять это купе…
Марью Егоровну, все еще бившуюся в припадке, перенесли в соседнее помещение. Там сейчас же приняла ее на свое попечение та молодая дама, которая так пристально глядела на нее и несчастного Воробьева, когда они выходили в Любани. К ней присоединилось еще несколько пассажирок. Около купе, где остался труп Егора Павловича, стали два кондуктора, которым отдано было приказание никого не подпускать даже к дверям. Поезд стал заметно уменьшать ход. Колпино было близко, и обер-кондуктор уведомил машиниста о внезапной остановке.
Коридор вагона переполнился людьми, лишь только поезд остановился у колпинской платформы. Явились жандармы, наскоро был составлен протокол о случившемся. В Петербург полетели телеграммы.