Соколов оглядел стену. На добрую сотню метров тянулось огромное мозаичное панно. Оно было составлено из кусочков фарфора искуснейшими мейсенскими мастерами. Безвестные художники изобразили на этой стене всю историю саксонских курфюрстов.
— Если вдуматься, — продолжал полковник, — то это ведь памятник не королям саксонским, а именно простому народу, который сумел достигнуть таких высот мастерства. Да, простые немецкие рабочие… Представьте себе только, что они создадут, когда им будет дана возможность трудиться и творить свободно, — добавил он и тронул Ваню за плечо.
Машина помчалась дальше по улицам разрушенного города. Через несколько минут Чайка и Соколов входили в приёмную генерала Дуброва.
— Точно приехали, — сказал адъютант. — Генерал сейчас примет вас. Прошу заходить.
Соколов быстро оглядел свой китель, стряхнул с плеча пылинку и двинулся вслед за полковником.
Генерал Дубров встретил их приветливой улыбкой. Это был человек средних лет с умным, внимательным взглядом и чуть поредевшими, но ещё тёмными волосами, зачёсанными на косой пробор. В каждом движении, в каждом взгляде, в каждом слове генерала чувствовалась неистощимая энергия.
Соколов представился. Генерал с удовольствием скользнул взглядом по его орденам, внимательно посмотрел ему в глаза; видимо, остался доволен, снова улыбнулся и пригласил:
— Садитесь, товарищи.
Офицеры сели.
— Как настроение, товарищ капитан? — неожиданно начал Дубров.
Соколов удивился. Он прекрасно понимал, что вызвали их совсем не для того, чтобы расспрашивать о житье-бытье. Но, отвечая на вопросы, он быстро избавился от смущения и даже подумал, нельзя ли попросить у генерала разрешения на приезд Любы.
— А ваша жена в Киеве, товарищ капитан? — словно читая его мысли, внезапно спросил Дубров.
— Да, товарищ генерал, — сдержанно ответил Соколов.
— Она у вас, кажется, режиссёр?
— Да, кончает театральный институт.
Генерал помолчал, загадочно улыбнулся и перевёл взгляд на полковника.
— Ну, Иван Петрович, докладывай, что делается в Дорнау, — сказал он, и это дружеское обращение по имени-отчеству окончательно покорило капитана.
Сейчас, когда Соколов внимательно слушал доклад своего начальника, ему казалось, что только теперь он начинает понимать масштабы тех преобразований, которые осуществляются в Дорнау. Деятельность маленькой комендатуры вдруг предстала перед ним как неотъемлемая часть огромной созидательной работы, проводимой советским государством в освобождённой Германии. И даже собственные скромные труды приобрели в его глазах ещё большую значительность.