— Что же вы делаете?! — рявкнула Эшли, не дав рыжеволосому, себя опередить.
— Простите, ради бога! Чуть-чуть не рассчитал — вы слишком резко затормозили. Но страшного-то ничего не произошло, посмотрите: ни вмятины, ни царапины… Вообще никаких следов. Уж извините меня, пожалуйста, за неуклюжесть.
Этот великан устрашающих размеров лучился широкой — очаровывающей и обезоруживающей — улыбкой. Эшли всегда завидовала людям, не боящимся демонстрировать голливудский оскал: у нее самой губы были тонковаты, а углы рта немного опущены вниз, — когда она улыбалась, казалось, что ее верхняя губа попросту исчезает. Недоброжелательно промолчав в ответ, Эшли обогнула свою машину и внимательно осмотрела место удара — следов действительно не осталось.
— Ладно. Ваше счастье. Прощаю.
— Спасибо! Странно, я никогда раньше вас не видел…
— В компании работают сотни человек.
— Да, но наши парковки, совсем рядом. А мы почему-то не сталкивались. Наверное, мы приезжаем и уезжаем в разное время. Вы часом не входите в совет директоров? То-то было бы здорово: врубиться в машину одного из руководителей фирмы…
Э-э нет, подумала Эшли. В ее планы вовсе не входило любезничать с веснушчатым громилой-шутником, у которого на лбу прочитывалось слово «бабник», написанное крупными пламенеющими буквами. Да и вообще ей нравился другой тип мужчин, более утонченный. А этот рыжий, да еще на красной машине! Какой-то… пожарный!
— И хорошо, что не сталкивались. Надеюсь, сегодняшним столкновением все и ограничится.
Эшли поддернула висящую на плече сумочку, гордо повернулась и направилась к входным дверям, не удостоив «пожарного» более ни единым взглядом, но на всякий случай, контролируя прямизну спины и уверенность походки. Начало дня можно было назвать лишь отчасти досадным, однако дальше, все пошло по нарастающей. Выходя из лифта на своем этаже, Эшли зацепилась за практически невидимый металлический порожек и со страшным треском сломала каблук. Три года она работала в этом здании, но еще ни разу не спотыкалась на абсолютно ровной площадке у лифта. Чертыхаясь, она стащила искалеченную туфлю и, провожаемая сочувственными взглядами, заковыляла к себе.
К счастью, в шкафу обнаружилась запасная пара вполне сносных туфель, а обескаблученные отправились в мусорную корзину. В течение нескольких последующих часов ничего плохого не происходило, но Эшли прекрасно знала, что неприятности имеют гадкое свойство наслаиваться друг на друга. И главная, ждала впереди: вскоре после обеда позвонил ее бывший муж. У Виктора уже несколько лет была другая семья, года полтора назад у него родилась дочка; тем не менее, он систематически объявлялся, чтобы наговорить Эшли гадостей и оповестить о собственных карьерных достижениях, — Виктор трудился спортивным обозревателем на телевидении. Эшли не были вполне ясны мотивы, заставлявшие его по-садистски наслаждаться их регулярными малосодержательными разговорами, пока ее подруга — профессиональный психолог — не объяснила, что он испытывает моральное удовлетворение, придерживая неустроенную неудачницу Эшли при себе в качестве постоянного объекта для издевок, и как истинный самец попросту самоутверждается на безвольно огрызающейся бывшей жене.