Ад?
Рай?
…Когда бывшего Десятиглавца забирали из Риджищи, он отбивался, пока мог. А потом — еще. Его ждала зловонная река Вайтарани, чье название словно в насмешку означало "Переправа", — кипящая стремнина нечистот, слизи и крови пополам с гноем.
На этот раз киннары оказались предусмотрительнее: вынырнув из гнойной жижи, скользкая тварь обвила щупальцами и потащила на дно. Равана вырывался, грыз зубами губчатую плоть — тщетно. Омерзительное месиво сомкнулось над его единственной головой…
Изредка тварь давала ему возможность подняться на поверхность и вдохнуть глоток смрадного воздуха — затем снова увлекая в отвратительную пучину. Здесь тоже обитали какие-то существа, Равана ни разу не смог их рассмотреть в окружавшей его мутной мгле, но обжигающие укусы ядовитых зубов ощущал постоянно.
Вместо боя — затхлое и вонючее бездействие.
Ад?
Хуже?
Это продолжалось долго. Очень долго. Десять лет? Двадцать? Пятьдесят? Вечность?
Он не знал.
Самым страшным было другое: ощущения со временем не притуплялись. Привыкнуть к смраду, объятиям твари-надсмотрщика и омывающему тело потоку нечистот было невозможно, а укусы обитателей Вайтарани перестали обжигать, вместо этого выворачивая тело наизнанку.
Впрочем, терпеть Равана умел. Терпеть муки — и ждать. Не зря же в свое время великое подвижничество ракшаса едва не поколебало основы Вселенной!
Грешник из грешников чувствовал, что муки постепенно сводят его с ума. К страданиям телесным добавлялись еще и страдания мятежной натуры: невозможность изменить свою судьбу, вырваться, бежать или хотя бы погибнуть вновь, отомстив своим палачам.
Лишь одно не давало ракшасу окончательно окунуться в черную пучину безумия, которая все равно не спасла бы его от мук.
Надежда умирает последней. Она остается даже тогда, когда тело твое уже мертво, а душа мучается в аду на грани полного распада.
И вот однажды…
О, это благословенное "однажды"! Он ждал его целую вечность, верил в него — и дождался!
Когда проклятая тварь в очередной раз дала ему возможность вдохнуть воздух Преисподней, напоенный миазмами, Равана ощутил, что оковы-щупальца ослабли.
Наконец-то тварь утратила бдительность.
Упустить единственный шанс царь ракшасов не мог. Рванувшись изо всех своих еще немалых сил, он выскользнул из опостылевших объятий, с победным ревом вылетев на берег.
Он хорошо помнил дорогу к выходу из ада. И, несясь через знакомые дебри Риджиши, расшвыривая по дороге волков и гиен, не обращая внимания на укусы насекомых и хлещущий по плечам огненный дождь, устремился навстречу вожделенной свободе!