Я так долго плакала над статьей о смерти Вашего кота Каспера: сначала я думала, что это неправильно, я чувствовала себя глупо, но потом поняла, почему эта история так сильно затронула мое сердце. Моя семья переехала сюда из Англии, когда мне было 14 лет, и, несмотря на то что мне нравились и солнце, и открывающиеся возможности, я чувствовала, что дом мой — Англия. Мне нравилось ездить домой на Рождество, мы старались ездить туда каждый год, даже когда я была подростком и начала учиться в колледже. Мы останавливались у всевозможных дядюшек и тетушек по всей стране, в городах и за городом, и у всех у них была одна общая черта. Коты. У нас в Америке жила собака, и я очень любила своего пса, но в котах было что-то такое, что напоминало мне о «доме». У меня осталось множество счастливых воспоминаний о том, как я обнималась на Рождество с очередным семейным любимцем, где бы мы ни остановились, и, кажется, по этим котикам я скучала больше, чем по родственникам! Как только я выросла, вышла замуж, переехала в свой дом и тут же завела котенка. Мы живем вместе с мужем уже больше двадцати лет, у нас трое детей, мы оба экспаты и любим, чтобы дома нас ждал кот. Все коты, которые были у нас за эти годы, носили чисто английские имена: сейчас у нас живут Перси и Мэйбл, и порой я думаю, что они, возможно, единственное, что держит нас здесь. Если бы не мысль о том, что им придется проходить через карантин, я бы настаивала на возвращении домой, потому что что-то в истории Каспера заставило меня заскучать по дому. То ли автобусы, то ли мысль о том, что люди ждут своей очереди на посадку вместе с котом? Не знаю точно, но когда я прочла о его смерти, я почувствовала, что частичка моей мечты о доме умерла вместе с ним. Я надеюсь, что вам удается справляться, и надеюсь также, что боль утраты не помешает вам завести еще одного кота. Я думаю о вас.
Для меня Каспер тоже являлся частью дома, и без него дом опустел, но письма продолжали приходить. Многие люди так поддерживали меня, несмотря на то что они были незнакомцами, которые ни в коей мере не могли нажиться на том, что предлагали мне свою доброту. Это заставило меня по-другому взглянуть на многие вещи, и я считаю, что это — урок от Каспера. Опыт с моим сыном Грегом и бабушкой показал мне, что могут случиться самые странные вещи, а теперь я чувствую, что можно научиться чему-то, даже преодолевая ужасные жизненные невзгоды.
Я не говорю, что у меня прошла боль от утраты Каспера. Бывают моменты, когда я чувствую боль, совсем не ожидая этого. Например, я все еще выглядываю посмотреть на мусорные контейнеры в надежде увидеть его там. Первые несколько дней после его смерти на противоположной стороне дороги лежал полиэтиленовый пакет, и мое воображение обманывало меня: охваченная горем, я думала, что это он. Смирение — это непросто.