Наконец, стоит ли вся эта овчинка выделки? Не следует ли, пока не поздно, отказаться от этого не бесплатного, но весьма дешевого сыра?
Он открыл дверь. На пороге стояла Деметра в простеньком, но элегантном домашнем костюме и с подносом в руках.
На подносе располагался завтрак для соседей: плошка молока для Николаича и сосиски с пюре и кофе для Пирошникова.
— Ну что вы! Мне, право, неловко… — смутился Пирошников.
— Неловко штаны через голову надевать, — парировала соседка. — Садитесь, ешьте.
Пирошников послушно уселся на тахту, поднос положил к себе на колени и принялся есть. Деметра поставила плошку с молоком на пол и поднесла к ней котенка. Николаич столь же послушно принялся лакать молоко. Они с Пирошниковым были подходящей парой.
— Как его зовут? — поинтересовалась соседка, присев на корточки и поглаживая котенка.
— Николаич, — сообщил Пирошников, отхлебывая кофе.
— Вот как! — удивилась она. — Выходит, вы с ним братья? Это же отчество. А как же имя?
— Найдён, — мгновенно придумал Пирошников. — Найден Николаевич. Он болгарин. Но его так никто не зовет. Зовут по-русски — Николаич.
— Значит, вы тоже болгарин? — не унималась соседка.
— Значит, болгарин, — Пирошников поник головой. Кем только не приходилось быть ему в этой жизни.
— Врете вы все, — сказала Деметра, поднимаясь на ноги. — Когда обустраиваться будете? Зовите, если что. Мы тут друг другу помогаем. Не то что наверху.
— Мы — это домочадцы? — догадался Пирошников.
— Как вы сказали? Почему домочадцы? Соседи.
— Ну у вас же тут кафе — «Приют домочадца». Значит, вы и есть домочадцы.
Деметра рассмеялась.
— Домочадцы! Надо же… — Ей понравилось это забытое слово. — Расскажу соседям. Домочадцы… Вы придумщик, Владимир Николаевич.
И она ушла, забрав поднос с посудой.
— Да, я большой придумщик, Николаич, — обратился Пирошников к котенку. — Такую жизнь себе придумал. Забавную.
Он кряхтя поднялся на ноги. По утрам, пока не разработается, очень болел тазобедренный сустав слева. Это был артроз, уже запущенный, но еще позволявший с грехом пополам ходить. Однако переносить тяжести уже было невозможно. Боль становилась слишком сильной.
Пирошников еще раз оглядел пустую комнату, словно окончательно решаясь ринуться в опасное предприятие, и погрузился в изучение бумаг. Ничего сложного в них не было — бланки заявления на предоставление площади в аренду, договоры аренды и анкеты для регистрации по месту жительства для физических лиц (домочадцев). Документов было много, он проглядывал их по диагонали и завершил изучение недочитав.
Пирошников терпеть не мог заполнять официальные бумаги. В «Гелиосе» это всегда делала за него Софья Михайловна, она, наоборот, любила это занятие и относилась к нему трепетно.