Душным вечером мы уже заканчивали раскраску королевских лилий в углу карты для его величества короля Франции. Рэйф принялся за арабески на другой, а Ричард, склонившись над оригиналом, подсчитывал колодцы и родники и составлял график движения — с таким расчетом, чтобы к вечеру каждого дня останавливаться вблизи источника питьевой воды.
— Карта настоящая, — заметил он, отодвигая ее в сторону и отбрасывая со лба влажные от пота волосы.
Не прерывая работы, Рэйф заметил:
— Этот путь был проложен для караванов с пряностями, направлявшимися в Египет, сир. Груз перевозили исключительно на верблюдах. Тюки с пряностями были не очень большими. Верблюды шли быстро, и если иногда оказывались без воды, то это не имело особого значения.
— Ну, деньги на верблюдов у меня были. Но я потратил их на мулов. Верблюды несут на себе груз, но их не запрягают — по крайней мере, я нигде не видел ни одного верблюда в упряжке. А тебе доводилось? Но, как бы то ни было, где я сейчас возьму достаточно верблюдов, чтобы везти весь наш груз? Нам ведь надо взять с собой и воду. Бочками, чтобы хватило для мулов, и… Рэйф!
— Сир?
— Оставь свои арабески! Возьми десять человек и соберите по всей Акре бурдюки для вина и воды. И надо бы сделать новые… Погоди, садись и пиши приказ губернатору, я подпишу. Передай ему, чтобы закололи всех коз и барашков, какие есть, и засолили мясо — пусть за этим проследит раздатчик Рольф. Возьми его с собой. И пусть как можно скорее изготовят из кож бурдюки для воды. Я нагружу ими всех солдат… О, что это значит?
В дверях стояли, не решаясь войти, четверо знатных французов, одетых в лучшее платье. Гийом де Понтиньи, оспаривавший у графа Альженейского звание «старейшего крестоносца» — а оба они родились в один и тот же день, — стоял чуть впереди остальных, с небольшой серебряной шкатулкой в руках. Ричард встал, быстро подавив нетерпеливый взгляд. На нем были только рубашка и подштанники, и те влажные от сильно пахнувшего пота. Густые черные чернила, которыми пользовались арабы — Конрад де Монферра сравнил их с дегтем, — хотя и не растворялись в холодной воде, но пачкали при прикосновении потных рук, поэтому карта, которую держал Ричард, с обратной стороны была покрыта грязными пятнами. Он вытер испачканные руки и лицо одеждой, являя разительный контраст с прилизанными, чистыми французами с тщательно уложенными волосами и расчесанными бородами.
— Милости прошу, милорды, чувствуйте себя как дома. И простите мне мой костюм. Если бы я знал о том, что вы собираетесь меня навестить, то встретил бы вас в более подобающем виде. — Его лицо осветила веселая мальчишеская улыбка. — Я стою перед вами, как при коронации. — Он опять отбросил назад волосы, при этом снова мазнув по лицу грязной рукой, приказал придвинуть поближе стулья и подать вина.